Виктор Хорошулин - Тайна янтарного амулета

– А вы?

– Попытались их догнать, но куда там! Местечко больно хитрое. Пока подберёшься… пока спустишься…

– А мальчишка?

– Его поймали. Прикажете везти в Янтарный суд?

– Приведите сначала ко мне. Я попробую его допросить.

Невысокий щуплый парнишка глотал слёзы и размазывал сопли по щекам. На его лбу «расцветал» сине-красный кровоподтёк. Стражники крепко держали мальчугана за руки, хотя тот и не думал рыпаться. Малолетнего преступника подвели к повозке, в которой сидел мастер Бергерклик.

– Как тебя зовут, парень? – сурово спросил его начальник стражи.

Ребёнок молчал.

– Назови имена своих сообщников, и мы отпустим тебя…

Мальчишка не вымолвил ни слова.

– Они ловили янтарь и должны ответить по закону, – стараясь смягчить голос, убеждал паренька Бергерклик. – Ты же стоял в стороне и в этом большой вины я не вижу. Но если ты успел предупредить их о береговой страже, тебе несдобровать. В таком случае ты считаешься их сообщником и тоже понесёшь наказание… Возможно, тебя даже повесят! Ты этого хочешь?

Пойманный паренёк напоминал растерянного нахохлившегося птенца, выпавшего из гнезда. Он, опустил голову, потупил взгляд и дрожал всем телом. Казалось, малолетний преступник уже смирился со своей участью.

– Свяжите ему руки и ноги, – медленно произнёс Бергерклик, наблюдая за пареньком, – и бросьте в повозку. Мы повезём его в Гермау, на Янтарный суд. Если молодой человек желает болтаться в петле, что ж, мы не смеем ему отказать.

– Повесить мальчишку? – пробормотал Иоганн Ростке. – Но ему нет даже двенадцати…

– Вы знаете, что сказал бернштайнмайстер, – ответил секретарю Бергерклик. – Боюсь, именно для острастки других он прикажет повесить этого паренька… Вы же – секретарь. Посмотрите свои записи. Сколько янтаря мы отправили курфюрсту в прошлом году и сколько в этом?

Старик раскрыл свою книгу и углубился в чтение. Начальник стражи терпеливо ждал.

– Действительно, – воскликнул Ростке. – На этот период в прошлом году было отправлено на двести фунтов больше!

– Наверное, это потому, что в прошлом году было объявлено больше смертных приговоров, – хмуро произнёс Бергерклик. – Вот вам и вся математика…. Откуда ты, парень? Из какой деревни? – спросил он задержанного. – Молчишь? Ну, молчи. Может, захочешь ответить, когда тебя начнёт спрашивать Филипп Кюссель…

Услышав имя страшного палача, парнишка затрясся в рыданиях.

– Не плачь, – посоветовал ему Ростке. – Лучше выдай тех, кого ты предупредил. И тогда останешься жив…

– Куда едем, мастер? – спросил Мильхер. – В Гермау?

– Да, Томас. Мы своё дело сделали. Передадим парня в руки правосудия, а там уж… как оно решит… – он потянулся за флягой, в которой у него плескалось рейнское. – Мы честно исполняем приказы курфюрста и бернштайнмайстера, нас не в чем упрекнуть. Хотя никто из нас не хотел делать мальчишку козлом отпущения…

Бергерклик сделал на удивление продолжительный глоток из фляги и муки совести, подступившие было к его сердцу, спокойно улеглись обратно.

Отряд продолжил движение. Солнце перевалило за полдень, тень от деревьев иногда накрывала повозку. Яркое светило разбудило стрекоз и бабочек, последние порхали в поисках цветов, которых уже почти не осталось. Повозка то и дело подпрыгивала на неровностях дороги.

Это затянул старую солдатскую песню один из стражников.

Внезапно все остановились – и повозка, и всадники.

– Эй, что там, впереди? Чего встали? – прорычал Бергерклик и, привстав на повозке, глянул вперёд.

От картины, которую он там увидел, редкие волосы на его голове поднялись, а лоб покрылся испариной. Стражники остановились и сбились в кучу, не в силах вымолвить ни слова. Их лошади раздували ноздри, жались к придорожным кустам и пятились назад, словно впереди их ждала волчья стая. А там, преграждая путь всадникам и повозке, стоял звериного вида здоровенный человек с рыжей бородой. Из-под густых нахмуренных бровей жёлто-зелёным светом угрюмо сверкали его глаза. А губы сложились в тонкую дугу, с опущенными концами. По пояс обнажённый, он демонстрировал могучее телосложение, а росту в нём было столько, что сидящий на лошади всадник едва ли мог сравняться с ним. В руках верзила держал галерное весло, взмахнув которым, мог бы легко посшибать с коней всех всадников. Этим веслом он и преградил дорогу стражникам.

Почти минуту никто не мог проронить ни слова. Огромный человек обвёл взглядом всю процессию, затем глухим голосом, от которого затряслись поджилки даже у бывалых воинов, произнёс: