Роман Корнеев: Время смерти

Три ребристых силуэта, гулко топая по плитам пола, вышли в черноту переходника, за ними вновь захлопнулся гермолюк.

А вот и сами люди. Замотанные в такую же, как у меня, серебрянку, они неловко перемещались по стеночке, сквозь лицевую пластину из помятого пластика я едва различал безволосые бледные лица с заметным радиационным румянцем. Не смертельно, но…

Один из троих вопросительно мотнул головой в мою сторону.

– Зеар, – почему-то по-английски ответил я, показав пальцем. Там у нас были комнаты санобработки для моих смертничков. Первичная дезактивация и всё такое. Пока они плелись в душевую, я сумел распознать в одном из них женщину. Ну, логично. Столько лет в мужском коллективе – это тебе не один контракт оттрубить. Да и то, к слову сказать, всякое бывает. Хотя, я прикинул габариты, с такой я бы никому не советовал связываться, роста и массы у неё хватало, даже несмотря на привычную космическую атрофию мышц. С моим метром восемьдесят и семьюдесятью килограммами живого веса (между прочим, потолок для контрактов «Янгуан»), она меня, пожалуй, скрутит в бараний рог.

Пока их не было, я с интересом понаблюдал, как от саркофагов начали разом отделяться внешние плиты. Ага.

Я не поленился вызвать через свою «айри» малый погрузчик, при помощи его манипуляторов живо покидал фонящие композитные листы на дно грузового контейнера и выгнал погрузчик туда, в тамбур. После будем разбираться. Решив не лениться, я активировал подачу пены-адсорбента, потом некоторое время философски наблюдал, как серая масса усердно втягивается насосами через форсунки, вделанные в пол. Загудела система вытеснения воздуха из этой секции.

Теперь можно избавляться от неудобной серябрянки. Что я и проделал, попутно снова нацепив ненавистные ботинки. Но без них было ещё хуже. Я опять чуть не треснулся черепом о потолочный свод.

Минуту спустя вернулись те трое.

При виде их лиц мне стало как-то не по себе. То, что я изначально принял за выбритую кожу, оказалось практически сплошным радиационным ожогом, местами зажившим, но кое-где и вполне свежим. И цвет этих белёсых глаз тоже мало напоминал о собственной принадлежности живому существу. А вот вели они себя отнюдь не попавшими в незнакомую среду после стольких лет уединения, они явно знали, что делать. В отличие от меня.

Один направился к ближайшему терминалу, второй занялся саркофагами, а вот женщина двинулась прямо ко мне, умело перебирая предусмотрительно где-то раздобытыми ботинками.

Ну, раз уж начали по-английски…

– Мэм, разрешите вас поприветствовать на борту.

Моего корявого вступления она словно не заметила.

– Все директивы выполнены?

И тут же у меня мелькнул знакомый транспарант с одиноким зелёным кружком. На случай, если я сомневался, что это свои. Можно подумать, это могли быть какие-то чужие.

– Да, мэм.

Она смотрела на меня, не мигая, как на неживой предмет, изучая.

– Были на базе какие-либо происшествия, о которых не стало известно из открытых источников?

Читайте «вам есть, что нам сообщить нового».

– На станции никак нет, из внутрикорпоративных новостей «Янгуан Цзи»…

– Неважно.

Она оглядела меня с головы до ног, так что я внезапно и остро почувствовал себя раздетым.

– Что-нибудь ещё, мэм?

Она обернулась к одному из саркофагов и замерла в выжидательной позе, явно в этот момент молчаливо общаясь с кем-то, находящимся внутри.

– Медблок станции полностью функционален?

– Да, там часть боксов…

Только завершив фразу, я обратил внимание, что обращалась она вовсе не ко мне. Здоровый мужик, что колдовал у терминала, не оборачиваясь, коротко кивнул.

– Мэм, разрешите обратиться?

Она повернулась ко мне так нехотя, что я невольно снова занервничал.

– Мэм, там внизу… они пока не знают, что вы здесь, но это ненадолго… как вы собираетесь попасть в медблок?

Она даже не мигнула, шевелился только рот:

– Анна. Вас ведь в детстве звали Анна? Но ведь это женское имя?

Откуда…

– Да… Да, сподобилась мама на имечко. Очень, видимо, хотела доченьку. По евроайди я с 16 лет Ильмари.

– Пусть так. Сколько у вас прижизненная доза, Ильмари?

– 110 миллизивертов. Правда, из них 102 за последний год.

– Хронические заболевания? Генетически обусловленные болезни? Психические отклонения, о которых мне следует знать?

Я чуть не поперхнулся.

– Н-нет, насколько мне известно, нет.

– Прекрасно, садитесь.

И я сел. Как кукла, как безвольная марионетка, у которой разом обрезали все нити. Мешком свалился к её ногам, без сил привалившись к холодной стене.