Алексей Смирнов - Мальбом. Хоррор-цикл

Совершаев погладил себя по лысому черепу.

– Это же фикция. Кто же позволит в Расее кодировать насмерть? Людей не останется.

– Ну, пусть не насмерть, а худо будет так, что лучше не надо.

Когда выходили за дверь, Совершаев обнимал Кропонтова за плечи:

– Я тебе сочувствую. Мне ведь обидно – понимаешь?

Техорский, который подслушивал, стряхнул себе под ноги пепел и с преувеличенной рассудительностью произнес:

– Вот ты говоришь: химзащита, таблетка. Сколько, по-твоему, эта таблетка будет болтаться в организме? Думаешь, год? Ее давно там нету…

С ним согласился Удыч, краснолицый детина в гавайской рубахе, расстегнутой до пупа:

– Нет там ничего, ясное дело. Мелкий гипноз. И сами мы мелкие, мнительные.

Кропонтов не особенно возражал.

– Может быть, может быть, – кивал он грустно. – Но мне-то какая разница, от чего загибаться? От таблетки или от гипноза.

– Хочешь пари? – не отставал Совершаев. – Прямо сейчас, через десять минут я сниму с тебя всю твою защиту. И ты снова станешь нормальным человеком. Выпьешь с чистой совестью…

– Ты? Снимешь защиту? Не верю, – взволнованный Кропонтов покраснел.

– Не веришь? Точно? Все свидетели! Кто разобьет?

– Давай, —Техорский выступил, растоптал сигарету и разрубил им руки, сцепившиеся в полудоверительном рукопожатии.

Войдя в комнату, Совершаев прищурился на курлыкавших женщин.

– Пойдем на кухню, – решил он. – Здесь нам не позволят.

На кухне он приказал Кропонтову смотреть в окно.

– Ты не должен видеть. Через минуту все будет готово…

Кропонтов с надеждой глядел на полосатые качели.

– Прошу! – Совершаев, улыбаясь, развернул его к кухонному столу. Там стояли два стакана, доверху налитые едучим оранжадом. – Начинаем экзорцизм!

Удыч и Техорский караулили в дверях, не допуская дам.

– В одном стакане лимонад, в другом – тоже шипучка, но я добавил рюмку водки. Сейчас ты возьмешь один из них наугад и выпьешь.

Кропонтов задумался.

– Давай, – прохрипел Удыч, почесываясь о косяк. – Мы поможем, если что.

– Как вы поможете? – огрызнулся Кропонтов.

Он осторожно взял правый стакан и принюхался.

– Как будто лимонад, – произнес он с опаской.

– Конечно, лимонад, – Совершаев сделал серьезное лицо. – Пей, не дрожи.

– Ты будешь отвечать, если что, – предупредил Кропонтов.

– Я свидетелем пойду, – пообещал Техорский.

Кропонтов поморщился. За Техорским водились мутные дела, и его свидетельство не внушало доверия.

– Ну, я пью, – стакан опустел.

Удыч слегка напрягся, ему хотелось обонять беду.

– Я время засек, – предупредил он.

– А чего его засекать, – улыбнулся Совершаев. – Можно еще покурить. А то и к столу сходить.

В гостиной допели «катюшу».

– Вы тама где? – донеслось оттудова, вавакая ради народности добавочным слогом.

– Мы тама здесь, не грустите, – откликнулся Удыч.

Кропонтов присел на табурет. Он прислушивался к себе и не слышал ничего тревожного.

– Мне давали три минуты на рвоту, – пробормотал он, растирая себе грудь. – Если что-то нечаянно попадет. Через три минуты – хана.

Совершаев высунул ленточный язык:

– Ме! Уже пять прошло! Ты выпил водку. Ты мне должен пузырь.

– Да? Точно? Там была водка?

– Была, – подтвердил Техорский.

– Уфф! Как все просто! Это невозможно! – удивился Кропонтов. – Спасибо тебе, старина, – Кропонтов прижал руки к сердцу. – Гора с плеч.

– Запей, – причмокнул Совершаев, кивая на второй стакан.

– Да, – согласился тот, послушный, как добрая лошадь возле желоба с питьем, – я переволновался, во рту сушит.

Он выхлебал фанту, и Совершаев раскатисто рявкнул:

– Шутттка! В первом ничего не было! А вот сейчас – лети к горшку!

Кропонтов пригнулся и бросился в коридор, ударился в Удыча, ворвался в уборную; запираться не стал и повалился на колени, засовывая в рот пальцы.

– Э-э! Бе-е! – Кропонтов подался назад. Его голова, закачавшаяся в метре от пола, откинулась в коридор и надрывно пожаловалась: – Не рвется! Никак! Что же делать-то? О-о-о!

– Что у вас там? – закричали из обеденной комнаты.

– Ерунда, балуемся! – крикнул Техорский. – Сейчас придем!

– Вызовите ноль-три, – Кропонтов стоял на четвереньках и глубоко дышал. – Мне плохо. Сейчас я умру.

– Не умрешь, – Совершаев легонько наподдал ему в зад. – Жив человек, что и требовалось доказать.

– Что такое? Что такое? – причитал Кропонтов. Его лицо побагровело, глаза выкатились. Он окончательно запутался.