Дмитрий Костюкевич - Этика Райдера

– Здравствуйте. Присаживайтесь, – Преподаватель, женщина с маленьким ртом и рваной чёлкой, прервала занятие и дождалась, когда девушка усядется за стол. Раздражение опозданием ей удалось спрятать где-то в паузе между адресованными Ксении словами.

Преподавателя звали Людмила Эдуардовна Левит. Психолог, практикующий психоаналитик, ведущая проекта «Сомнения», ну и конечно – куда уважающему себя преподавателю без этого? – почётный член Федеративной ассоциации психоаналитиков. Она читала курсы по общей теории психоанализа, истории психоанализа, психологическому консультированию и супервизии, конфликтологии переговоров, вела семинары по построению карьеры. Ксении не нравились используемые Левит коммуникативные посылы и элементы общения, казённой сухостью которых она с первого занятия дистанцировалась от учеников… Не обратное ли должен сделать любой психолог в первую очередь: приблизить, расположить, посеять семена компромиссов? Задействовать в разговоре – даже в монологе! – полный спектр синтонов, а не орудовать маркером конфликтогенов? Или в этом заключался главный урок всего курса: «Добро и улыбка не принесёт вам пользы – одни проблемы! Постоянны только сомнения!»? Нет, она не была груба или некорректна, но в мелочах и деталях совокупным образом скорей походила на раздражённую тупостью заочников высокомерную особу, муж которой чаще поглядывает на коллекцию виски в баре, чем на неё, и, разумеется, он философ, а не алкоголик, недопонятый, недопринятый, недоласканный, а она, а он… а они, эти лица за партами… как они будут смотреть в глаза своим детям, когда не смогут ответить на вопрос чада: пап, а кто искал причину многих мечтаний в подавленной «потребности в мастурбации» 4 4 Анна Фрейд. ? Левит зачем-то сразу сообщила, что прекрасно знает веданту, и каждое занятие неосознанно пыталась свинтить с безымянного пальца кольцо, словно то кусало кожу.

– Опоздавшим хочу напомнить, – сказала Левит, не глядя на Ксению. – Что сегодня, как и оговаривалось заранее, мы отвлеклись от основной программы и говорим о психологических курьёзах и забавных случаях.

– Будет увлекательно, – с сарказмом шепнул сосед сзади. – Никаких сомнений , ни малейших.

Ксения, не оглядываясь, мелко кивнула.

Лекционная была заполнена на треть, меньше, чем обычно, и катастрофически мало по сравнению с первым занятием; верно, многие слушатели курса не смогли совместить Левит и зовущую на пляжи субботнюю жару.

– Нильс Лифсен, – уже вещала Левит, – финский психотерапевт предложил своим пациентам писать ему письма, изливая на бумагу все личные переживания, грусть, сомнения. Таким образом Лифсен решил избавить страждущих от изложенных в письмах проблем, дав людям выговориться. И вот на одном из совещаний неожиданно встал давний научный оппонент Лифсена. «Я тоже послал вам письмо, – признался он. – И приношу свои извинения за его гневное содержание, обвинения в шарлатанстве. Как только отправил это недостойное учёного яростное послание, сразу же почувствовал невероятное облегчение. Ваш метод работает!». «Извинения не требуются, коллега, – улыбаясь, ответил Лифсен. – Я вообще не читаю этих писем».

Признать увлекательность слов человека, который тебе не импонирует, труднее, чем человека, которому симпатизируешь, – тут к психологу не ходи. А лекция была очень увлекательной, хоть и наивно-пыльной, с западным и заокеанским вектором, к тому же резецированная монотонным рассказом Левит, сухим, как горло похмельного.

Определить фактический рост на глаз не так просто, как кажется, более того, он может существенно меняться в зависимости от вашего… служебного положения. Австралийский психолог Пауль Р. Уилсон собрал пять различных групп студентов и представил им одного и того же человека, наделяя его разными званиями и титулами. Средний рост «студента» у одной из групп достиг 171 сантиметра. «Ассистент кафедры психологии» вырос до 178 сантиметр. Звание «старший лектор» расщедрилось ещё на парочку сантиметров, удлинив незнакомца до 180, а роль «профессора» вытянула до 184.

– Все президенты выглядят баскетболистами, – сказал парень сзади.

Кажется, он с ней заигрывал, этот угольноволосый шутник с прооперированными ушами. Если он появлялся позже Ксении, то часто садился рядом, виновато улыбаясь и кивая, чтобы после развязать мешок сомнительных острот и комментариев. Вероятно, ему не следовало исправлять торчащие уши, прижимать их к черепу в надежде на новое мироощущение – образ комика ощутимо пострадал.