Дмитрий Калюжный - Эквиполь инженера Шилина. Научно-фантастический роман

Старик Гроховецкий не был учителем Боба Шилина. Он был учителем учителей Боба Шилина. Они познакомились случайно, на открытии какой-то выставки в Политехническом музее, и с тех пор Боб иногда приезжал к нему…

3

До конца недели Шилин возился с тефлоновой сковородой. Он из-за этого даже отложил поездку на дачу к тёще. И к старику Гроховецкому попал только в субботу.

Лавр Фёдорович жил на самой окраине московского пригорода, Люберец. Он отчего-то не любил больших городов, считал урбанизацию вредным процессом и сторонился людей, этим процессом испорченных. А потому особо ценил вид из окна своего дома: почти не застроенные пространства лесов и перелесков, небо от края до края…

Дверь Шилину открыла сухая скуластая старушонка, жена учёного. Велела снять обувь и скрылась за дверью кабинета, откуда немедленно раздалось ворчание старика:

– Ты мне какой кефир принесла? А? «Милую Милу»? Сколько раз я просил не покупать эту гадость. Бери у Верки на рынке…

– Не было сегодня Верки.

– Тогда не надо было никакого брать. Сама пей эту отраву.

– Ну и выпью, большое дело…

Старушка уплелась на кухню, а Боб вошёл в кабинет и представился. По прошлым своим визитам он знал, что старик не всегда сразу вспоминает былых визитёров. Но на этот раз он Шилина узнал, кивнул благосклонно, назвал «голубчиком». Велел садиться. Боб сел и, чтобы потрафить старому отшельнику, немного поругал городскую суету, похвалил пейзажи за окном, выразил радость, что Лавр Фёдорович хорошо здесь устроился. Тот равнодушно покосился в сторону упомянутых пейзажей, пожал острыми плечами:

– Все как-то живут. Все привыкают. Скоротечна память людская, не способна она осознать многообразие жизни… Вам с вашего места видно насыпь, которую они там скоропалительно трамбуют?

Боб приподнялся, глянул в окно. Действительно, вдалеке, между домом и горизонтом, среди мягкой зелени полей и тяжёлой зеленью деревьев, желтела широченная земляная насыпь, по которой сновали самосвалы и бульдозеры.

– Бочажку с водой они видят, – бурчал старик, – и пока её обкапывают, чтобы, наверное, потом свести воду в Чёрное озеро и засыпать это место тоже. Но там есть ключик… небольшой такой ключик… даже два. И вот потом построят на этой насыпи жилой микрорайон. Дома, дороги… Десять тысяч жителей останутся в неведении, что здесь было раньше, и не подозревая, что будет потом. А ключики… эти ключики будут подтачивать дома и дороги.

Из глаза его вытекла слеза.

– Я стал плохо видеть, – пожаловался он. – Но пока ещё всё помню. О чём это я?

– «Не подозревая, что будет потом», – подсказал Боб.

– Ах, да. Вы физик, вы должны понять. Тот ускоритель, что эти умники строят в Альпах, просто преступление. Потому что не факт, что Вселенная находится в устойчивом состоянии. Нельзя быть в этом уверенным, Борис Дмитриевич. Вот они сейчас разгоняют частицы, чтобы лоб в лоб был удар. Энергии очень большие, десять в семнадцатой степени электронвольт. Для безопасности, и то относительной, нужно строить ускоритель больше Солнечной системы диаметром. Если же добиться желаемого результата на локальном участке, то в придачу можно получить результат не желательный: начнётся ядерная реакция с выделением энергии, которой хватит, чтобы изменить физическое состояние всей Вселенной. Они наш нестабильный мир толкнут к переходу к другой устойчивости, где для нашей планеты может не оказаться места!

– А вы кому-нибудь в Академии об этом говорили?

– Голубчик! Говорил, не говорил, а толку-то! Может, и говорил. Я ведь могу понять, а влиять я уже не могу. Сижу и жду, что один какой-то умник двинет рычажок на лишние полмиллиметра, и вся наша реальность потоком излучения перейдёт в иной вид.

– И что же, по вашему мнению, делать?

– Лучше ничего не делать. Сидеть и тихо надеяться, что пронесёт…

– Один древний китаец, Лао Цзы, говорил: «Действует бездействием мудрец», – блеснул эрудицией Боб.

Гроховецкий кивнул:

– Это потом придумали прозвище Лао Цзы, «Старый мудрец». И теперь верят, что в древности некий Старый мудрец придумал очень всем нужное учение Дао дэ цзин. А на деле жизнь сама по себе, учение Дао – само по себе. Человечеству от него ни тепло, ни холодно.

Бобу трудно было угнаться за мыслями старика. Однако он быстро нашёл аргумент в защиту человечества:

– А китайцы-то! Они это учение в школе преподают…

– И много оно им помогло? – усмехнулся Лавр Фёдорович. – Если ничего не делать, мир всё равно меняется, и невозможно понять, почему и в какую сторону. В человеческих языках даже нет слов для описания этого процесса. Люди слишком замкнуты на свой интерес, у них очень бедная лексика. Большинство всерьёз уверено, что есть «добро» и есть «зло», и между ними идёт «борьба»… Вот же чепуха… Причём заметьте, голубчик, только иероглифистика позволила сформулировать основы даосизма. То есть это учение записано не словами, а категориями. А уж как людишки перевели их в слова, дело известное. Понятно, что всё переврали. Нет, надо было быть последовательным: уж если решил действовать бездействием, так зачем составлял учение?.. Гордыня, вот оно что…