Александр Малеев - Отклонение или Лал-Земля-Лал. Часть 2

– Хорошо, – наконец сказал он своим ровным холодным голосом. – Очень хорошо. Значит, вы хотите защитить своих женщин? – он смотрел на нас, совершенно не реагируя на направленные в его сторону пулемёты. – Я не буду вас разлучать. Вы полетите вместе.

Вот тебе и раз. Хорошенькое же дело мы сделали. Почему так? Почему, когда хочешь, как лучше, получается наоборот? А теперь что? А теперь, одна высадка, и от наших подружек останутся только окровавленные куски безжизненной плоти. Весёлое дело. Впрочем, на мой взгляд, это всё-таки лучше, чем оставаться здесь. Хотя, кто дал мне право судить, что для кого лучше? Тем более, в вопросе жизни и смерти.

– Вы знаете, – бесстрастно продолжил господин Кра. – Я всегда сообщаю вам всё, что от вас требуется. Именно так я намерен поступить и сейчас. Сегодня вы покинете эту базу и будете переведены в центр подготовки пилотов, где перед вами будет поставлена новая задача. Великий народ крахров столкнулся с неожиданной проблемой, и вы должны будете решить её. И вы решите её, хотите вы этого или нет. Вы – все, и мужчины, и женщины. Экипажи будут составлены пятьдесят на пятьдесят, по четыре человека в каждом. Кто с кем, разберётесь сами. Вылет через три часа.

Он резко повернулся и ушёл с балкона. Вслед за ним потопала охрана. Влад опустил пулемёт и вытер выступивший на лбу пот.

– Знаете что? Пошли в бар, – негромко предложил он и, не дожидаясь ответа, направился в сторону двери.

– И то верно, – согласился с ним Андрей. – Горло промочить не помешает.

– Пошли, Злат, – сказал Сергей, тронув меня за плечо. – А то, и правда, что-то в горле пересохло.

Я повернулся, улыбнулся девчонкам, и мы пошли вслед за Владом.

Войдя в бар и рассевшись, мы ещё довольно долго молчали, потягивая напитки и обдумывая слова нашего самого главного начальника – господина Кра. А может быть, об этом думал только я, а остальные молчали о чём-то другом, или молчали просто так.

– Да что, в конце концов, здесь происходит? – не выдержал Владимир, особенно не заботясь о чистоте русского языка. – Что вы сидите, как на похоронах? Всё прекрасно! Всё в тысячу раз лучше, чем можно было даже предположить! Мы живы! И нас больше не будут разлучать! Мы теперь всё время будем вместе! Мы больше не будем участвовать в этих сумасшедших высадках! Вы только подумайте, мы больше не будем убивать!

– Ну, это ты зря так думаешь, – не согласился с ним я. – Кто знает, в каких количествах нам теперь придётся убивать. Может быть, тысячами. А может быть и больше. Может быть, миллионами или целыми планетами. Но я всё равно рад…

– Чему? – негромко прервала меня Людмила.

Я поднял глаза и посмотрел на неё. Да, вид у неё неважный. Явно видно, что она находится на грани нервного срыва. Что, в общем-то, и неудивительно, слишком много всего обрушилось на неё за сегодняшний день, а сколько ещё обрушится.

Я обратил внимание на непривычную тишину в баре, слишком непривычную, для такого большого количества людей. Перепуганные ничего непонимающие новички жались к бывалым и с жадностью слушали их рассказы, время от времени, перебивая их своими нелепыми вопросами. Нам никто не мешал, мало того, от нас старались держаться подальше, наверное, на них действовал вид пулемётов, которые всё ещё оставались с нами.

– Чему? – повторила Людмила. – Тому, что остался жив? Или тому, что появилась возможность убивать ещё больше?

Я, мягко выражаясь, обалдел. Я готов был услышать всё, что угодно, только ни это. А если даже и это, то не от неё. На какое-то время, я лишился дара речи. Проще говоря, я растерялся, я не знал, что ответить. Меня обвиняли. И в чём? В том, что я хочу жить. В том, что я хочу, чтобы жили мои друзья. В том, что я хочу, чтобы жила она, меня обвиняющая.

Её слова были, как гром среди ясного неба, во всяком случае, эффект был такой же. Не только я впал в ступор, но и ребята оказались не готовы к такому резкому повороту. Вытаращив от неожиданности глаза и не зная, как поступить, они смотрели то на меня, то на Людмилу.

– Ты что? – вступилась за меня Лариса, сжигая Людмилу испепеляющим взглядом. – Ты здесь слишком мало была, для того, чтобы судить нас.

Она резко поднялась, сжимая кулачки и очень напоминая разгневанную до предела фурию.

– Постой, – неблагодарно оборвал её я, приходя в себя и пытаясь защитить Людмилу, которая, почувствовав общее неодобрение, сжалась в неприметный комочек. – Я сам могу за себя ответить, – жёстко подытожил я, окончательно рискуя навлечь на себя гнев Ларисы.