Кир Булычев - Голые люди

Я поняла, что пахнет Нобелевской премией. Ведь одно дело - дичайшее племя, другое - то же племя с телепатическими способностями, позволившими ему выжить в условиях экологических бедствий.

Господин Матур тем временем углубился в кусты и оттуда выразил радость по поводу моего прихода.

Его интересовало, прибыла ли я для его спасения, а если нет, то где те спасатели, которые должны это сделать?

- Где вы потеряли штаны, коллега? - спросила я.

- Эти изверги! - закричал в ответ Матур, но докричать свой текст до конца он не сумел, так как мы с ним одновременно услышали внутренний голос лысенького, который оказался переводчиком по имени По-из.

Переводчик сделал шаг вперед, чтобы нам лучше было слышно, но по мне он лучше бы этого не делал. Увидев так близко совершенно голого пожилого человека, который был не дикарем, а вернее всего, почтенным отцом семейства, ушедшим в секту опрощенцев, я смутилась, так как при такой степени обнаженности воспринимаешь как нечто неприличное совершенно приличные части тела.

- Простите, - сказал По-из и отпрыгнул за куст.

Вы спросите, почему я именно тогда догадалась, что дикари - вовсе не дикари, а обыкновенные сектанты? Да потому, что переводчик По-из был пострижен! Покажите мне стриженого троглодита!

И на это мое наблюдение По-из мысленно ответил:

- Но ведь из этого можно заключить, что и первобытные социумы производят обработку волосяного покрова.

- Но первобытные социумы не смогут объяснить эту процедуру корявым наукообразным языком, - ответила я.

- Женщина! - услышала я голос человека в шортах.

Вот этот, хоть и одетый, о парикмахере не слышал давно. Говорил он по-японски. И когда По-из хотел переводить, я сказала:

- Не надо, я училась в аспирантуре Токийского университета.

После этого я обернулась к человеку в шортах и спросила его на сносном японском языке, чего ему от меня требуется. К тому времени я уже сообразила, что именно его глазенки сверкали из-под плиты и именно он утащил меня в этот каменный стакан.

- От тебя требуется, чтобы ты разделась, - сказал он.

Как ни странно, его совершенно не удивило мое знание японского языка. Он был примитивно устроен, иначе бы не выжил столько лет в лесу, к тому же за последние дни телепаты подготовили его к тому, что весь окружающий мир может изъясняться понятно для него.

- Исключено, - сказала я. - Я не хочу раздеваться.

- Я приказал, - сообщил мне Сато. - Все раздеты, ты тоже. Ясно?

- А вы? - спросила я.

- Мне нельзя. Я старший унтер-офицер императорской армии.

- Я не вижу знаков различия, - сказала я, чтобы его позлить.

Некоторые чувства у него были далеко запрятаны.

- Солдат японской армии всегда остается в строю, даже если выполнение секретных заданий требует, чтобы он общался с людьми, не будучи в военной форме.

Наверно, это был параграф из какого-то устава для лазутчиков.

- И давно вы здесь скрываетесь?

Почему-то этот ответ вывел его из себя.

- Я не скрываюсь! - закричал он высоким голосом. - Я остаюсь на посту!

Он кричал что-то еще, но я плохо слушала и не все понимала - все-таки почти десять лет без практики. Я уже сообразила, кто это такой - забытый при отступлении воин-завоеватель, о таких мне приходилось читать. Наверно, своего рода чемпион - с конца войны прошло больше тридцати лет.

Тут я заметила, что в руке у Сато длинный кинжал, которым он тычет мне в лицо. Сато упорно настаивал на стриптизе.

- Но зачем вам это? - спросила я.

- Тебя ищут одетую, а голую не ищут, - сказал Сато. - И у голых нет карманов. Нельзя спрятать оружие!

И он улыбнулся, показав мне много гнилых зубов.

- Только попробуй меня раздеть: - сказала я, постаравшись изобразить на лице полное равнодушие.

Сато стал приближаться ко мне, не спеша и получая садистское наслаждение от предвкушения... Интересно, он хочет меня зарезать или только раздеть?

- Госпожа Анита! - воскликнул директор Матур, выглянув из-за куста.

Кстати, вид его был ужасен, но не порнографичен, потому что живот нависал над коленями, словно целомудренный занавес. - Я вас умоляю, разденьтесь, пожалуйста. Нам нужна ваша жизнь! Вы еще так молоды!

- При чем тут моя молодость! - рассердилась я. - Я не хочу раздеваться. Мне мама не разрешает раздеваться перед незнакомыми дядями.

- Что она сказала? - спросил Сато. Его ножик приближался с неотвратимостью танка.

- Прекратите, пожалуйста, - попросила я господина унтер-офицера, - а то я буду вынуждена принять меры.