Кир Булычев - Голые люди

Хорошо сказать - отправились. В район пещеры мы приползли - я не знаю другого более точного слова - к двум часам дня и производили такой шум, словно по чаще двигалось стадо слонов. При этом прошу учесть, что к пещере отправились не все члены экспедиции - профессор Никольсон, например, остался в лагере, потому что полагал, что спасение Матура выходит за пределы его научных интересов. С ним остались повар и два солдата.

Так что из кустов, что подходили к пещере почти вплотную, тяжело дыша, наблюдали за входом три этнографа, включая вашего покорного слугу, майор Тильви Кумтатон и два солдата.

Мы просидели в этих кустах до тех пор, пока нас не сожрали слепни и неизвестные мне жгучие мухи, но черный зев пещеры был безмолвен.

Я поглядел на часы. И, к своему изумлению, обнаружил, что мы пробыли в ожидании лишь десять минут. Вот так субъективно восприятие времени человеком! А ведь на сладостном любовном свидании часы превращаются в секунды.

- Пошли, - сказал негромко майор Тильви Кумтатон.

Он подал сигнал солдату, который направился первым, держа перед собой автомат, за ним шел сам майор, потом Анита, которая категорически отказалась остаться в лагере, профессор Мангучок и я.

Сзади процессию замыкал второй солдат, вернее, солдатик, так он был мал и пуглив - похожий на мышонка, вооружившегося противотанковой пушкой.

Я ступил на каменный козырек, прикрывавший часть площадки перед пещерой. Здесь было несколько прохладней, чем в кустах, но мне в ноздри ударил неприятный запах тухлой пищи. Я понял, что он исходит от валявшихся на утоптанной площадке рыбьей чешуи и внутренностей, клочьев шерсти и полуобглоданных костей. Из холодного пепла кострища на меня глядела белым мертвым глазом еще покрытая шерстью голова оленя мунжака.

Я поспешил миновать неприятное место в надежде на то, что внутри пещеры будет лучше.

Но оказалось, что это вовсе не так.

... Мы стояли в большом зале, достаточно освещенной сквозь широкий вход, которым мы туда проникли. Потолок нависал довольно низко ровной сплошной плитой на высоте метров трех, постепенно понижаясь в глубину. Зал широко раздавался в стороны, словно пустой мешок. Я бы сравнил его по размеру с волейбольной площадкой. Пол был плоским, но неровным, кое-где в нем поднимались холмики и выпуклости, у дальней правой стены они были очевиднее, и оттуда доносился неприятный запах. И лишь по реакции Аниты я догадался, что именно там голые люди устроили свою уборную.

Мы миновали это место, стараясь ни на что не наступить, а я, в свою очередь, задумался, как много мы упускаем в истории подсознательно, зато и сознательно вычеркивая из нее ту обычную обязательную физиологическую деятельность человека, без которой он не может существовать. С ходом столетий все превращается в прах и камень. А камни не пахнут. Обедненные и лишенные земной плоти, наши предки оказываются как бы призраками... А ведь они были такими же, как и мы, только мы специально выдумали водопровод и канализацию, свалки и выгребные ямы, чтобы скрыть от археологов будущего, которые вознамерятся нас изучать, действительную нашу жизнь полнокровную, но некрасивую.

К счастью, дальше, по мере углубления в пещеру, воздух стал чище и прохладней. Мы продвигались по широкому, но сужавшемуся туннелю, скорее низкому, чем узкому, и вскоре попали в следующее расширение пещеры. Там зажженные майором и солдатами сильные фонари осветили жалкую спальню дикарей - вороха высохшей травы и клочья шкур, составлявшие их постели, или, вернее, лежбища. Лишь одна из "постелей" была устроена лучше прочих на ней лежало несколько шкур, - видно, там почивал вождь племени.

Здесь тоже чувствовался запах жилья - пота, немытых тел, остатков пищи. Мы задержались в зале - майор осматривал его в надежде, как я понимаю, отыскать следы пребывания директора Матура.

Из спальни дикарей были видны два хода в глубь горы. Оба низкие, узкие, негостеприимные.

Майор оглянулся, как бы выбирая добровольца обследовать дальнейший путь, и его взгляд остановятся на маленьком солдатике, который поежился, молча проклиная свою судьбу.

Майор приказал ему поглядеть в правом ходе. Солдатик вздохнул, поправил автомат и, светя перед собой фонарем, согнувшись, прошел вперед. И исчез.

Мы все склонились, заглядывая в ход и стараясь по неверному пятну света угадать успехи солдатика.

- Как ты там? - окликнул его майор.

- Иду! - отзывался солдат.

Мне показалось, что его движения с каждой минутой становятся все медленнее и неувереннее.