Я шел все дальше от станции, заглядывая за заборы — вернейший показатель характера и имущественного состояния дачевладельца: где же тот дом, в котором я хотел бы проснуться утром и прислушаться к затерянным где-то в детстве звукам — жужжанию пчелы, звону чашек на веранде, скрипу колодезного ворота?
Если счастье — это неуловимое, неизвестно как возникающее состояние, совсем необязательно связанное с большими событиями или радостями, я был счастлив.
А вот и дом.
Его давно надо отремонтировать. Веранда осела, чуть прогнулась крыша, и старые яблони уперлись в стену корявыми ветвями. На краю колодезного сруба стоит гнутое, блестящее ведро, а вокруг колодца сквозь редкую светло-зеленую траву виден желтый слой сосновых игл.
Я толкнул калитку. Она заскрипела, и закачался ветхий, подгнивший у земли забор. «Надо поставить новые столбы, — подумал я, — первым делом надо будет поставить столбы».
В доме, наверное, еще спят. Хотя нет, дверь на веранду раскрыта, а из трубы идет легкий, душистый — его запах долетает до забора — дымок.
Я извинюсь, спрошу, не сдают ли здесь комнату. Или скажу, что когда-то, лет тридцать назад, мальчишкой, жил здесь… Скажу что-нибудь, меня не выгонят.
Кусты недавно отцветшей сирени были мокрыми от росы, и приходилось наклоняться, чтобы не промокнуть. Майский жук тяжело взлетел с куста, ударил меня в плечо и радужной пулей ушел вверх. Лепестки сирени еще лежали на траве.
Я поднялся по скрипучим серым ступенькам на веранду и остановился перед дверью.
— Есть здесь кто-нибудь?
Я сказал это тихо, чтобы не беспокоить тех, кто еще спит, и себя же, который много лет назад лежал на неудобной узкой кровати, глядя, как луч солнца высвечивает сучки в бревнах стены и завитки пакли между ними.
— Заходи, — пригласили изнутри.
На веранду вышел знакомый человек.
— Мы ждали тебя, — сказал он.
— Доброе утро, — поздоровался я. — Извини.
— Я же говорю, что мы ждали тебя.
— А я проснулся, спать не хотелось, вышел из дому, сел в первую попавшуюся электричку и приехал.
— Ты знал, куда едешь?
— Я же тут никогда не был. Мне просто показалось, что я здесь жил много лет назад.
— Заходи в комнату. Погляди.
…Они смогли перетащить сюда всю установку. Удивительно, сколько приборов может уместиться в небольшой комнате. Пчела летала над серым пультом, прислушивалась к жужжанию и жужжала в ответ — может быть, заподозрила родственную душу в машине?
— Зачем вы все это сюда притащили?
Я, в общем, ничего не имел против того, что попал именно к своим, к знакомым, к сослуживцам, таким же, как я, вивисекторам и мучителям лягушек. Совпадение не удивляло меня, потому что из совпадений состоит вся жизнь, а сегодня они тем более приемлемы и понятны.
— Ты не понял?
— Ничего не хочу понимать, — отозвался я. — У вас найдется чашка чаю?
— Разумеется, сейчас все сядем и напьемся чаю. С вареньем.
— Что за праздник?
— Твой приход.
— Это не ваш праздник, а мой.
— Кто спорит?
Директор института положил мне на плечо мягкую дедушкину руку. Он подошел сзади, я его не сразу увидел. В комнате набралось уже человек пять. Они улыбались, как шалуны, которым удалось подложить нелюбимому учителю лягушку в портфель, а тот, болезный, сунул в портфель руку именно перед тем, как вызвать к доске двоечника.
— Ну и как? — спросил меня директор. — Нас можно поздравить?
— Нас?
— И тебя в том числе. Ты не понял, как здесь очутился?
— Потому что мне хотелось.
— Потому что нам удалось настроиться на твои биоволны и дать постоянный сигнал. Ты шел сюда, потому что мы тебя звали.
— Жаль, — сказал я.
Они ждали другой реакции. Наверное, смеси восторга и недоверия.
— Ты не веришь?
Я уже верил. Но я не мог рассказать им о рассвете, девушке с красной сумкой, отставном полковнике, скрипе сосен и пионе на мокрых досках.
— Ты куда?
— Не писать же мне здесь заявление об уходе.
— Не кривляйся, — сказал директор. — Мы не могли тебя предупредить. Опыт был бы нечистый.
— Я не об этом. Я о кроликах.
— О каких кроликах?
— И о морских свинках. Мне их жалко. Я сменю работу.
Я ушел, оставив их в искреннем недоумении. Я незаслуженно испортил им праздник, хоть не мстил им и даже не был обижен. Просто они не могли бы меня понять, а мне хотелось сохранить хоть клочки этого моего утра.
— Да погоди же! — кричали от калитки. — Ты же сам потратил на эту работу несколько лет. Это твоя работа. Мы думали, как ты будешь рад!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу