Урсула Ле Гуин - Роканнон

— Лови, Повелитель Звезд! — услышал Роканнон крик Яхана.

Прямо на Роканнона летела комета с черным хвостом. Вытянув руку, Роканнон поймал ее; оказалось, что это зажженный смоляной факел, и вместе с остальными Роканнон начал кружить вокруг башни, пытаясь поджечь камышовую крышу и деревянные балки.

— В левой ноге у тебя стрела! — крикнул, проносясь мимо Роканнона, Могиен.

Роканнон, засмеявшись в ответ, ловко зашвырнул факел в бойницу, из которой высовывался лучник.

— Какая меткость! — воскликнул Могиен, с размаху опустился вместе с конем на крышу и снова взлетел, но уже из языков пламени.

Опять вернулись с дюн Яхан и Рахо, в руках у них были новые охапки зажженных факелов, и оба теперь бросали их повсюду, где только видели что-нибудь камышовое или деревянное. Из башни уже вылетал с ревом и рассыпался фонтан искр, и кони, разъяренные постоянными осаживаниями и жалящими то и дело сквозь мех стрелами, бросались, издавая леденящий душу полурык-полурев, вниз, на крыши замка. Дождь стрел, летевших снизу, прервался, и вдруг в открытый двор перед замком, семеня, выбежал изнутри человек; на голове у него было что-то вроде перевернутой деревянной салатницы, а в руках нечто такое, что Роканнон принял сперва за зеркало — пока не разглядел, что это наполненная водой большая чаша. Потянув резко за поводья желтого коня, все еще пытавшегося вернуться в конюшню, Могиен пролетел над появившимся человеком и прокричал:

— Говори скорей! Мои люди зажигают новые факелы!

— Какого владения ты Повелитель!

— Халлана!

— Повелитель Пленота просит времени потушить пожары!

— Даю — в обмен на жизни и сокровища жителей Толена!

— Пусть будет так! — крикнул пленотец и, по-прежнему держа в поднятых руках наполненную водой чашу, такими же мелкими шажками, как до этого, побежал назад в замок.

Нападавшие улетели к дюнам и оттуда увидели, как жители, выбежав из замка, стали по цепочке передавать в ведрах от моря к замку воду. Башня сгорела, но стены зала уцелели. Всего гасили пожар десятка два людей, среди них было несколько женщин. Когда пожар потушили, из ворот вышла маленькая процессия, проследовала по косе к берегу и стала подниматься на дюны. Впереди шел высокий и худой человек с коричневой кожей и огненными волосами ангья, за ним двое воинов, по-прежнему в деревянных, похожих на салатницы шлемах, а позади них — шесть мужчин и женщин, одетых в лохмотья и оробело поглядывавших по сторонам. Когда процессия подошла к дюнам, высокий человек поднял глиняную чашу с водой, которую держал в руках, и сказал:

— Я Огорен, Повелитель Пленота.

— Я Могиен, наследник Халлана.

— Жизни толенцев принадлежат отныне тебе, Повелитель, — и владетель Пленота кивком показал на оборванных людей, шедших последними. — А сокровищ в Толене не было никаких.

— Были две большие лодки, «заблудший».

— Когда дракон летит с севера, он видит все, — с нескрываемой досадой сказал властитель Пленота. — Лодки Толена принадлежат тебе.

— А ты, когда лодки эти окажутся у пристани Толена, получишь назад своих крылатых коней, — пообещал великодушно Могиен.

— Как зовут второго властителя, победившего меня? — спросил Огорен, с любопытством глядя на Роканнона: у того, хотя на нем были доспехи из бронзы и другое, что носят воины ангья, не было ни одного меча.

Могиен тоже посмотрел на своего друга, и Роканнон ответил первым же словом, какое пришло ему на ум, тем прозвищем, которое дал ему Кьо:

— Скиталец.

Огорен снова посмотрел на него с любопытством, потом поклонился обоим и сказал:

— Чаша полна, Повелители.

— Да не прольется вода и не нарушится договор! — отозвался Могиен.

Огорен повернулся и зашагал со своими двумя воинами к дотлевающему замку, на своих бывших пленников, стоявших, сбившись в кучку, на дюне, он даже не взглянул. Могиен же сказал им только:

— Отведите моего коня к себе домой, у него ранено крыло.

И, снова сев на желтого, взятого у пленотцев, взлетел на нем вверх. Роканнон, оглянувшись на людей в лохмотьях, начавших нелегкий путь домой, в разоренный Толен, последовал за Могиеном.

До этого сразу после боя на дюне он выдернул из левой ноги застрявшую в ней стрелу. Боли она почти не причиняла, и выдернул он ее, не подумав, что на наконечнике могут быть зазубрины; они, однако, там оказались. Ангья не пользовались ядами, он знал это точно; но всегда возможно заражение крови. Видя, как отважны его спутники, он постеснялся надеть перед боем свой надежно защищающий почти от всего на свете и почти невидимый герметитовый костюм. И вот, располагая броней, которая защищает даже от лазерного пистолета, он может умереть от царапины.