Степан Матросов - Сейги. Ассимиляция

Почему так происходит? Ответ, как ни странно, прост – вступая во взрослую жизнь, человек познает груз других, куда чаще и сильнее тревожащих его повседневных забот. Не остается времени мечтать, вспоминать, жить так, как раньше – лишь единицы могут сохранить частицу той, иной жизни в себе. Остальным же приходится довольствоваться тем, что есть – памятью о том, что происходит вокруг в данный момент. Памятью, которая, в отличие от детской, не пропадает с течением времени.

Человек по имени Арч Штейн, если говорить честно и без прикрас, никогда и не помнил себя ребенком. Если бы наука однажды смогла доказать, – возможно, даже с его помощью, – что он появился на свет таким, каким он был сейчас, он с радостью ухватился бы за это объяснение. Действительно, первые 10—20 лет его жизни словно испарились из его воспоминаний, а вот последующие года так хорошо врезались в память, что порой мешали спать по ночам.

Обычно физическая боль очень редко бывает спутницей боли душевной, внутренней, однако в случае Арча все было иначе. И пережитое им в не самые лучшие периоды его жизни отражалось даже на его лице, казавшемся вполне нормальным для человека его возраста… Кто сказал, что одни лишь шрамы могут быть воплощением пережитых человеком страданий? Кто сказал, что осколки разбитой дружбы не могут ранить столь же сильно, сколь и осколки стекла?

В очередной раз, привычным ему движением головы отбросив назад предательски сползшую на лоб прядь темных волос, ученый поправил свои очки и ускорил шаг. Сопровождавшие его в зал двое бойцов были молчаливы, и за это он их любил – за долгие годы своей жизни он уже успел наслушаться кучу солдатских баек, и не хотел пополнять свою внутреннюю коллекцию очередной «смешной» историей. Что до наступления Глобальной Катастрофы, во времена расцвета (или упадка – смотря с какой стороны посмотреть) Общей эры, что после… Каждое поколение стремилось рассказать какую-то смешную историю, мораль которой всегда была такова – главный герой мнил себя выше других. Лучше других. Совершеннее. Люди не менялись. Они вообще практически никогда, видимо, не изменялись, и это было одной из черт человечества, которую Арч не особо любил.

Подойдя к раздвижным дверям, ведущим в тренировочный зал, он помедлил. Лишь спустя несколько секунд, услышав голос своего воспитанника, решился зайти. С чем было связано подобное поведение, совсем не присущее создателю тренировочного центра, брони Сейгов и вообще всего, что сейчас было воздвигнуто вокруг него в радиусе нескольких километров?

– Наставник? – удивленно спросил Ньют, смотря, как закрываются двери за вошедшим в зал ученым. Сам Арч уже стоял в паре-тройке метров от него и внимательно смотрел на юношу. Казалось, пытался загасить чувство некой тоски, на миг мелькнувшее в глубине его глаз. – Но что вы здесь?..

Договорить воспитанник не успел – его наставник, никогда особо не следовавший правилам этикета еще при едином государстве, перебил его с той легкостью, с которой перебивают друг друга маленькие пятилетние дети, в пылу спора забывая о том, что мнение оппонента тоже стоит уважать. Хотя о каком уважении может идти речь, если в подобном возрасте тебе кажутся правильными лишь два мнения, – твое и мнение родителей – и ты по-настоящему счастлив, если эти мнения совпадают.

– Здравствуй, Ньют, здравствуй, Дрейк, – фактически процитировав слова Эйри, сказанные ей часом ранее, поприветствовал ученый своих воспитанников. После чего устало усмехнулся, заметив их удивленные взгляды. – Парни, что с вами? То, что я решил поговорить с вами лично, вызывает у вас такое изумление?

– Но ведь…

Дрейк попытался что-то сказать, но его фразу постигла та же участь, что мгновениями ранее постигла и вопрос его напарника.

– Не думаю, что из моего появления стоит делать событие, молодые люди. Или создатель Сейгов не может взглянуть на дело рук своих?

Лицо Арча так искренне выражало приветливость (во всяком случае, настолько, насколько это было возможно для изнуренного ученого), что воины улыбнулись ему в ответ и расслабились. Последнее, однако, было слишком опрометчивым решением.

– Что ж, раз вы больше не считаете это проблемой, перейдем к нашему дальнейшему разговору.

Щелкнув пальцами, ученый активировал установленные в полу слева от входа в тренировочный зал сенсоры, заставив появиться отверстия, секундой спустя явившие две стоящие друг напротив друга скамьи. Он показал Сейгам рукой на них и, не дожидаясь своих воспитанников, сел сам. Бойцы, охранявшие его, остались стоять у двери, не смея двигаться без дальнейших указаний.