София Морт: Избранные. Фантастика о дружбе

Не тут-то было!

– Двинься, – буркнул Сережка.

Я покорно отошел.

– Доброго утра.

– Будет добрым, как только отолью, – пробормотал он. – И почему по утрам так?

Я направился к дому и уселся на крыльце. Озноб постепенно проходил, как и мечты о дальнейшем сне. В траве у меня под ногами извивалась мохнатая гусеница с желтыми полосками по бокам; всеми силами она пыталась отогнать настырного черного муравья. Тот не сдавался.

Через некоторое время вернулся Сережка. Он присел рядом и мечтательно посмотрел на темнеющий вдали лес. Не без удовольствия поковырявшись в носу, задумчиво произнес:

– Хорошо тут.

– Ага.

– Гораздо лучше, чем в душном городе.

– Ага.

Так рассуждал Сережка, даже и не догадываясь, что через год-другой сделается завсегдатаем каменных джунглей, забудет дорогу к таким вот деревенским рассветам, и наши с ним жизненные пути навсегда разойдутся. Но, конечно же, в то утро мы ведать не ведали, как оно все обернется, и считали друг дружку лучшим друзьями едва ли не на веки вечные.

– Ну, какие у нас на сегодня планы?

Сережка оглянулся на дом, потом посмотрел на меня своими темными умными глазами. Его уши забавно торчали, а ветер перебирал растрепанные ото сна волосы.

– Мамка проснется, пожрем да на реку, – сказал он. – Буду учить тебя рыбу удить.

– Удочками?

– Нет, блин, руками! Гарпунить ее будешь.

Я засмеялся, и он снисходительно улыбнулся в ответ.

– А мы жрать точно хотим? – спросил я. – Может, ну его, этот завтрак? Айда прямо сейчас, к обеду как раз воротимся.

Тут вновь заголосили петухи. Из дома напротив вышел сосед – жилистый и весь словно бы прокоптившийся от многодневной работы на солнце. На плече у него красовалась синеватого цвета наколка, сделанная, видимо, очень давно, так что разобрать сам рисунок казалось уже невозможным. Одет же он был типично по-деревенски: болтающиеся кальсоны и грязная майка, а на ногах – безразмерные галоши. Потянувшись, сосед приветливо махнул нам рукой, после чего огляделся, будто бы что-то искал, и убрался обратно в сени. Спустя минуту-другую вернулся с сигаретой в зубах, прикурил и с довольным видом уставился в сторону восходящего солнца.

Начинало припекать.

– Без завтрака нельзя, – сказал Сережка. – Да и мамку предупредить надо, куда мы собрались.

– Зачем?

– Балда, ты ж теперь вроде как у нее на попечении! – Сережка не больно ткнул меня локтем в бок. – Ладно я, но она и за тебя ответственность несет.

Об этом я как-то и не подумал.

* * *

– Ну что, разбойники, куда намылились?

Перестав терзать вилкой яичницу-глазунью, я скосился на Сережку.

– На реку пойдем, – ответил он, – рыбу ловить.

– Хм…

Я куснул толстую красную помидорину, тщательно прожевал. Завтракать совсем не хотелось; где-то рядом все еще стоял преданный сон, и уж очень неплохо было бы вернуться к нему. Хотя бы на пару часиков. Поваляться в кровати, как обычно я делал дома. Послушать бормотание телевизора…

– Купаться, надеюсь, осторожней будете?

– Какое купаться?! – искренне возмутился Сережка. – Рыбу ловить идем!

– Ну, естественно, – мягко улыбнулась его мать. – Только если полезете в воду, повнимательней. Течение там коварное. Это оно с виду спокойное, а на деле…

– Все знаю, мам, – перебил Сережка. – Помню еще, как в том году утопленника вытаскивали.

– Угу…

Насколько я понял, тема про утопленников не особо понравилась Сережкиной матери, и развивать ее она не стала.

Я глотнул молока, слушая, как в соседней комнате, разъяренно жужжа, бьется об стекло толстая муха. Озорные солнечные лучи заливали дом. Лето терпеливо ждало нашего участия, подобным незатейливым образом напоминая о своем существовании – вдруг забыли!

– Ну, ты чего? – Сережка уставился на меня. – Наелся?

– Угу, было очень вкусно. – Я повернулся к его матери. – Спасибо.

Она с усмешкой глянула на мою тарелку, в которой осталась добрая половина растерзанной яичницы.

– Ведь не съел же ничего.

– Да я по утрам не любитель, плохо ем.

Она понимающе кивнула.

– Лан, тогда пошли!

Видно было, что Сережке невтерпеж поскорее убраться из дома. Все ж снаружи нас ждут не дождутся мир и рыба, а мы тут о дурацких тарелках да завтраках разговариваем.

– Ну, бегите, – сказала его мать. – И поосторожней там.

* * *

Река и правда выглядела подозрительно спокойной. Казалось, нужно и вовсе не уметь плавать, чтобы умудриться утонуть в этом безобидном ручейке. Тем не менее внешность, как известно, штука обманчивая – вода в реке была холодной и темной, а глубина превышала несколько метров: и дна-то не разглядишь!