Сергей Гончаров - Сихирти

– Вот ты неугомонный! – хлопнул по колену Туди. – Оно тебе надо? Я же сказал, ешь, спи и сношайся с женщинами. Больше от тебя ничего не требуется! Понимаешь?

Бизнесмен внимательно посмотрел на тюремщика. Умное лицо, белые глаза, испещрённый морщинами лоб. Спина прямая, руки лежали спокойно, пальцы скрещены.

– Где ты так по-нашему лопотать научился?

– А с чего ты решил, что «по-твоему»?! Не боишься правды? – прищурился старик. – Ешь, говорю! Тебе сейчас работать надо будет, а у тебя желудок пустой! Просто так здесь никто тебя кормить не будет. Понял?

– В смысле работать? – Никита откусил ещё кусок, забывшись, начал жевать на другую сторону челюсти. Мясо попало на больной зуб, голову пронзила острая боль. – У-у-у-у! – протянул он.

– Ты случаем не еврей? – удручённо вздохнул старичок.

Бизнесмен поперхнулся. Боль моментально забылась. Прокашлявшись, спросил:

– А про расы откуда знаешь?

– Господи Иисусе! – удручённо хлопнул ладонью по лицу гном. – Шершень, откуда ты такой взялся-то?!

– А про Иисуса откуда знаешь? – выдавил Никита.

– Идут, – буркнул Туди. – Доболтался. Хоть чай выпей, – указал на кружку.

– Слушай, тебе тяжело пояснить, что со мной происходит?! – вспылил бизнесмен. Захотелось ударить по бородатой морде, чтоб не ерепенился. – Если я спрашиваю, значит, надо!

– Да мало ли, что тебе надо! – прикрикнул гном. – Твоё дело здесь подчиняться! Тебе ясно, Шершень?

– Да что за «Шершень»?! Какой я тебе шершень?! И с чего ты взял…

– Да с того! У тебя выхода другого нет. Хочешь жить – делаешь, что тебе говорят. Понял, тупица?

– Да я тебя… – Никита чуть не кинулся на тюремщика, но вовремя сообразил, что силой делу не поможешь, а наоборот усугубишь ситуацию.

– А ты молодец, – кивнул Туди, прочитав на лице подопечного работу мысли. – Соображалка пашет. А то устал я по утрам собирать разорванные тела в коридоре.

В голове родился ещё десяток вопросов. Никита открыл рот задать первый из них, когда в камеру вошли четыре охранника.

– Поднимайся, – скомандовал старик. – Обед закончился. Работать пора.

Бизнесмена привели к дородной, сильно ожиревшей особе женского пола. На вид ровеснице. Она прислонилась к стене, и вяло ковырялась в засаленном локоне. Когда гномы втолкнули хозяина сети супермаркетов внутрь, девушка медленно подняла голову, посмотрела безучастными глазами.

– Привет, – сказала она красивым, мягким голосом.

– Привет, – Никита даже подумать боялся о сексе с этой девушкой.

– Присаживайся, – по-своему поняла его смущение особа женского пола. – Поговорим.

Бизнесмен затравленно обернулся. Охранники, как и в прошлый раз, остались в коридоре неподалёку – оттуда доносились их приглушённые голоса. Туди, словно ждал приказа, стоял с факелом возле входа.

– Чего стоишь? – буркнул гном. – Дама зовёт. Советую принять приглашение.

Никита сглотнул тяжёлый ком в горле. Мало того, что женщина некрасива, так ещё и этот тип над душой будет «висеть». Точно бык-осеменитель.

– Туди, миленький, – попросила девушка. – Ты не выйдешь.

Гном засопел, пригладил бороду.

– Знаю-знаю что нельзя. Но ведь раньше ничего не происходило. Не произойдёт и в этот раз. Ты же меня знаешь.

– Знаю, – прошептал старик. – Знаю, – сказал громче. – Только всё мне тут в лучшем виде… сделать. Понятно?

– Конечно миленький, – расплылось ожиревшее лицо в улыбке. – Как всегда! Не подкопаешься!

– Факел оставить? – поинтересовался гном.

– Оставить! – выпалил Никита.

Понял, что начал совершенно по иному относиться к свету. Раньше он не придавал этому явлению никакого значения. Вечером надвигалась темнота, но каждое утро всходило солнце. Здесь свет приходил лишь с гномами.

Туди перевёл взгляд с одного человека на другого. Глубоко и многозначительно вздохнул. Покачал головой и вышел к остальным. Факел установил в крепление напротив входа.

– Да ты подходи, присаживайся, – сказала женщина. – Не стесняйся и не бойся. Как говорится – не съем.

Никита чувствовал себя тринадцатилетним подростком на первом свидании. Смотрел на эту огромную жирную тётку и думал: «А что с ней делать?». Победив неуверенность, подошёл. Гномы шептались. Затем громко рассмеялись.

– Присаживайся, присаживайся, – женщина похлопала ладонью рядом с собой. – Я догадываюсь, что мой вид тебе неприятен, но ничего сделать с этим не могу. Прости. Я уже слишком долго здесь для того, чтобы походить на человека.