Михаил Емцев - Светлая смерть во Владимире

— Да. Заметьте, как все перекручено. Почти те же слова и знаки препинания, а звучит совсем иначе. Налицо вполне осмысленная перетасовка слов и знаков. Причем, Москву на столицу мог изменить и Генка. Он и не отрицает категорически возможности такой подмены. Он только говорит, что в целом закодировал пред-сказание верно. В целом верно, значит, наврал в деталях.

— Какая халатность!

— Вера, вы учтите, что сначала это была шутка. Перед обедом мы составили Генке текст, сказали «закодируй и передай в память «Умницы». Генка остался, а мы пошли обедать. А после обеда разыграли Игоря. Все-му виной Генкины маслины.

— Какие маслины?

— Геннадий никогда не ходит обедать. Мать дает ему здоровенный бутерброд с сыром, маслом и масли-нами. Вкуснятина. Если б не маслины, Генка пошел бы с нами в столовую, текст попал бы в машину неискаженным, предсказания не существовало бы, Загогуля был бы вне опасности.

— Бы, бы! Гвоздь да подкова, да лошадь виноваты, что маршал проиграл сражение. Нет, не в Генкиных маслинах дело. Игорь болен. Его надо спасать.

Вера вновь достала из ридикюля зеленые горошины.

Аркадий поежился.

— Что это вы заглатываете?

— А! — Она махнула рукой. — У меня тут полный интеллигентский комплект. Вам не надо?

— Упаси боже!

Они еще немножко посидели на этой скамейке. Уже не говорили, а молча вдыхали в себя тишину и свежесть осенней ночи.

— Вы не поедете с нами в Суздаль? — спросила Вера.

— Помилуй бог! Он с ума сойдет, если увидит меня. Поброжу по Владимиру. Дождусь вашего приезда, вечером все вместе отправимся домой. Только сначала поужинаем. Закатим пирушку в честь освобождения от этого бреда. Думаю, что Загогуля тоже будет рад.

— Как вы устроились?

— Да никак. Мест, как всегда, нет. Ничего, где-нибудь поставят раскладушку.

— Смотрите, не попадите к Игорю в номер!

— Что вы! Я хитер и проницателен, как Мегрэ и Пуаро, вместе взятые.

Они расстались.

На следующий день экскурсионный автобус катил по мягким увалам дороги, ведущей к Суздалю. Погода выдалась на славу: солнечная, сухая, безветренная. Склонившись к Игорю Исаичу, Вера шептала ему на ухо:

— Давай не будем думать о том, что ты мне рассказал вчера? Посмотри, как отлично все складывается. Какая красота вокруг, гармония, умиротворение. Не будем, а?

— Не будем, — неуверенно отвечал Игорь Исаич, собирая губы в вынужденную улыбку.

— И спрячь ты, пожалуйста, свою фантастику. Что еще вычитал?

— Да так, рассказец забавный…

… Проехали село Павловское, и за ним сразу обнаружился Суздаль. Вера тотчас же стала охать и восторгаться. Де, мол, он и зеленый, будто дача, и бело-розовый, как зефир, и белопенный, как кефир, Игорь Исаич подавленно молчал.

«Уютный городок, — думал он. — Слишком уютный. Неправдашний какой-то. Впрочем, может, все наоборот. Мы неправдашние, а он как раз на месте. Мы суетливы, злы, тщеславны. А он спокоен, слегка равно-душен, ленив и вечен. Он себя сохранил, а мы растеряли в бесконечной смене социальных мод. Мы, он, я… Я. Я. Во мне все дело».

«Что мне с ним делать, — подумала Вера, — ничего он не забыл, только что не плачет. Что делать?»

— Мне хотелось бы, — сказала экскурсовод, — начать наш осмотр памятников Суздаля вот с этой деревянной церкви Николы из села Глотова.

Они стояли на зеленой лужайке перед деревянным зданьицем с остроконечной крышей. Осиновый купол церкви отливал черненым серебром. Экскурсовод, милая молодая женщина, изъяснялась певучим владимирским говорком.

«А что, если пообедать с ним, — подумала Вера. — Именно в шестнадцать пятнадцать. Для отвлечения».

Вдруг Игорю Исаичу показалось, что у него остановились часы. Он в испуге снял их с руки, потряс, по-крутил пружину и приложил к уху. Часы мирно тикали.

— Сколько времени? — спросил он у Веры.

— Без четверти час, — ответила она, — а что?

— Ничего, мои часы отстали. С чего бы это? Всегда так точно ходили.

— Не завел, наверное.

Игорь Исаич нервно проверил завод, подвел стрелки и еще раз до отказа подкрутил пружину. Раздался легкий, едва слышный щелчок. Игорь Исаич дрогнул. Он прислушался — часы безмолвствовали.

— Слушай, я, кажется, перекрутил пружинку.

— А ну-ка, дай сюда.

Вера слушала, трясла, постукивала, но часики не отзывались.

— Похоже, что так, — сказала она. — Но это пустяки. В любой мастерской тебе за пять минут сменят пружину.

— Как же я здесь буду без часов? — растерянно сказал Игорь. — Я же не могу без часов.