Сергей Беляев: Властелин молний

Распахнула дверь. Деревья, омытые дождем, нежились на солнце. Деловито гудели пчелы. Альфа с Омегой, виляя хвостами, умильно скулили передо мной. В тени деревьев еще стояли грязные лужицы, но на солнце заметно подсыхала земля, легкий пар курился над ней. Высоко в небе летали острокрылые ласточки, а роща за речкой зеленела так невинно и приветливо, что я подумала, не сном ли действительно было это видение огнистых бус. Смешно тогда рассказывать про ночные приключения соседям. Лампа потушена, картошка съедена. Чем можно доказать, что огненный шар забрался через трубу в хату и занимался здесь хозяйственными делами?

Сундучок в углу не носил на себе никаких признаков соприкосновения с огневыми шариками.

Я открыла его: внутри тоже не было ничего необыкновенного.

Но мне хотелось все-таки убедиться, почему огневые шарики прыгали именно сюда. Отодвинула сундук. В углу на уровне пола зияла дыра, как будто кто просверлил ее широким буравом, а стружки тщательно вымел все до одной.

Через дыру виднелись земля и кирпичи фундамента. Что-то блестело там. Пришлось лечь на пол, чтобы рассмотреть, что же это такое. Там блестела шляпка металлического гвоздя…

Снаружи хаты я подползла под пол и нашла металлический стержень. Раскачала его рукой и вытащила из земли.

В нем не было ничего необыкновенного. Железный, простой на вид стержень длиной сантиметров сорок и толщиной с карандаш. Только верхний, оставшийся на поверхности земли, широкий конец казался отполированным до блеска.

За чаем в то утро я раздумывала. Как просто и как вместе с тем странно! Кольцо, огненные шарики, молнии, стержень… А что, если между ними существует какая-нибудь связь? Маловероятно. Скорее всего, это простые случайности, рассыпанные жизнью…

Но вот в голове мелькнуло смутное предположение…

После чая я взяла стержень и заколотила его в землю на пустыре за садом, там, где кончалась изгородь.

Это место и кусок рощи с изгибом речонки были отлично видны из маленького оконца в сенях.

В следующие дни не произошло ничего загадочного и таинственного. От хозяйки я узнала, что стержень она заколотила сама для заземления, так как хотела провести радио. Нашла у речки железный пруток да и заколотила его под углом хаты. А радиоприемник рассчитывала купить к осени. Я замяла разговор и никому не сказала, где теперь заземлен стержень. Я и не предполагала тогда, что сама втягиваю себя в какую-то таинственную игру.

Тот памятный день выдался ненастным. Хозяйка уехала на Урал к родным месяца на два, оставила меня одну. Часто накрапывал дождь. Только позже, за полдень, прояснилось. Я разучивала монолог Жанны д'Арк, как вдруг Альфа и Омега разразились неистовым лаем.

Вышла на крыльцо. У калитки стоял среднего роста человек в кепке, кожаной куртке и высоких охотничьих сапогах. Через плечо на ремне висела желтая потрепанная походная сумка. Собаки мои яростно лаяли и бросались на него. Но человек спокойно сказал им что-то, и псы, немножко поворчав, умолкли.

– Разрешите укрыться от дождя? – попросил он, увидев меня. – И дайте мне, пожалуйста, глоток воды.

– Входите, товарищ, – предложила я.

– Спасибо, девушка,– сказал незнакомец, подходя к крыльцу.

Мы поздоровались.

– Я – профессор Грохотов, Степан Кузьмич. Извините, беспокою, но я немножко заблудился, – вымолвил он.

Накрапывал дождь, и я пригласила Грохотова войти в комнату. Грохотов моложав и статен. Вероятно, бреется каждый день На лице чуть заметные морщинки. Понравилось мне, что он четко, по-военному, будто по давней привычке, вскинул правую ладонь к козырьку и глянул мне прямо в глаза. Когда я пригласила его, он опять вскинул ладонь и отозвался вежливо:

– Благодарю вас! Простите, не расслышал вашего имени и отчества.

– Зовите меня Танек.

– Слушаюсь, – поклонился он. Поласкал собак, улыбнулся: – Отличнейшие псы…

Я смотрела на плотную, крепкую фигуру Грохотова.

Он показался мне похожим на охотника, который забыл дома ружье. Давно уже не видела я новых людей, и моему самолюбию польстило знакомство с профессором. Предложила ему выпить стакан чаю и начала хозяйничать. Сначала Грохотов отнекивался, но по выражению его черных глаз я видела, что ему хочется побыть здесь. Оказался приятным собеседником.

– Полагается занимать дам, – сказал он, добродушно посматривая на меня. – Не думайте, что я охотник. Признаться, не люблю этого занятия. Меня можно считать путешественником. Я ведь чуть ли не весь Союз исколесил… буквально… На колесах всех сортов – на железнодорожных, автомобильных, велосипедных, на телегах и на арбах. А сколько верхом: на лошадях и верблюдах, на быках и буйволах, сколько на своих на двоих – и не сосчитать!