Сергей Беляев - Властелин молний

Подошел к дому фельдшер. Кричит снизу:

– Илья! Брось дурить. Слезай! Я тебе гостинец дам.

Принес он модель, вручил, сказал:

– Не горюй, Илья. Без труда не выловишь и карася из пруда. А ты экую искрищу выудил из небесного океана. Значит, двигай дальше…» Но отцу не пришлось больше заниматься опытами с моделью. Местному начальству показались подозрительными его занятия. Дьякон написал донос о якобы запойном пьянстве молодого учителя с «лазанием по крышам в безумном виде». Пришлось просить о переводе. Отец уехал из Иван-города за Урал, принимал участие в революционных событиях, служил в Красной Армии, потом устроился в горном лесничестве.

«…Женился. Лесничим хорошо быть. Дочь Танюшка растет. Вот бы ее пустить по ученой части, занялась бы изучением того, что мне не удалось изучить в молодости…» В другой тетрадке было что-то вроде дневника. У меня сохранились копии этих страниц.

Писал отец так:

«Приехал ко мне в лесничество человек, говорит:

– Еле разыскал вас, дорогой Илья Акимыч. В какую глушь забрались, ай-яй…

Голос деликатный. Глаза неопределенные. Одет по столичному, при галстуке.

– Чем обязан? – спрашиваю. – Кто вы такие?

– А я, – отвечает, – изучаю историю русских изобретателей-самоучек. Фамилия моя – Дымов. Разыскиваю же я вас по личному вашему интересу…

– В каком смысле понимать? – спрашиваю.

Стоим на крыльце и беседуем. А гость вынимает из портфеля старую газету и показывает:

– Да вот в этаком смысле.

И вижу, в дореволюционной газете написано про меня как змея запустил, как модель построил и как искра распугала всех. И смотрю – подпись учителя иван-городской прогимназии. Вот штука! Никогда не подозревал, что про меня было напечатано. Я уж на свои бредни давно рукой махнул.

– Да, – говорю, – был такой грех. Что же из этого следует?

А он картузом свое пухлое лицо обмахивает, от жары отдувается, просит:

– Нельзя ли с вами, товарищ лесничий, побеседовать. Ведь ваши опыты…

И начал, и начал… На меня тут воспоминания нахлынули. Сказал я жене, чтобы самовар поставила. Стала она хлопотать. Угощение предложил гостю. Он тоже приехал не с пустыми руками. Заставил меня наедине рассказать ему все подробно. Слушает, а сам в книжечку чирк-чирк.

– Не сохранилась ли модель? – спрашивает.

Ну, какая модель, так, жалкие остатки! Сломанные клеммы, да валик без… (здесь слово было зачеркнуто). Дымов все рассмотрел, потом глядит на меня и руку протягивает:

– Поздравляю.

– С чем это? – изумляюсь.

– А с тем,– говорит,– поздравляю, что вы – талант! Про вас, Илья Акимыч, надо книги печатать.

Уж он хвалил-хвалил! Пробыл до позднего вечера, обещал сделать доклад обо мне и написать. Сказал, что вызовет к себе и вместе будем писать сочинение о машине по извлечению электричества из воздуха.

Уехал и остатки модели увез с собою. А у меня – полное головокружение. Ни о чем не могу думать, только о машине. Замечтался, заставил Танюшку выучить стихотворение Козлова «Грозы! Скорей грозы!». Хорошо она читает.

Ждал я весточки от Дымова. Посылать письма? А куда? Адреса не знаю. Обозлился, запросил Исторический музей: где, мол, такой Дымов?

Ответили через полгода:

«Такого историка у нас не значится…»

Приезжал недавно сюда аспирант один, комсомолец, охотиться. Познакомился с ним, рассказываю историю. Сели на берегу речки под пихтой. Начал я ему про уловитель и про модель. Он слушал молча. Сорвет травинку, в пальцах крутит. Потом вынул блокнот и карандаш, протянул мне:

– Пишите расчеты, дедуся…

А я их, признаться, позабыл. Пишу. Чувствую, что не так. А парень, видимо, серьезный, не улыбнется. Берет у меня карандаш, спрашивает:

– Вы, вероятно, рассуждали вот так?

И начал говорить точь-в-точь, как будто знал мои мысли.

Написал он цифры, вычислил, подвел итог:

– Ваша машина не могла работать, дедуся!

Я даже обиделся.

– Как же, – говорю, – не могла, когда вал вертелся! Двести пять оборотов в минуту! Один раз вертелся, а второй – нет. Почему так?

– Ваши прежние представления об атмосферном электричестве – пройденный этап. Раньше чем построить машину, которая двигалась бы под влиянием тока из атмосферы, надо – изучить вопрос в свете новейших данных.

Я пристал к нему:

– Почему же в первый раз вал вертелся?

– Очень просто, – отвечает. – Если построить модель точно по вашим вычислениям, то она не будет работать. Посылайте ваш проект хоть в Академию наук, там скажут то же самое. Но я верю, что она один раз работала. Значит, модель была вами сделана не точно. Значит, было в ней какое-то еще новое, непредвиденное условие, которое и позволило ей работать. При первом испытании это условие существовало, при втором – отсутствовало.