Лайон де Камп: Юный скиталец

В XX веке многие приверженцы «новой мысли» заинтересовались философией Веданты, заимствованной из Индии в 1890-х годах молодым свами по имени Вивекананда. Книга Рамачак-ры — одна из многих, написанных им, — содержала мало настоящей философии йоги, большей же частью — псевдовосточные представления, выдвинутые Еленой Блаватской и ее теософскими последователями.

Роберта никогда особенно не интересовали посещения фермы. Когда же его брали с собой, он занимался там исключительно чтением. Четырнадцать уроков Рамачакры и другие подобные труды, явно не подходящие для чтения в таком возрасте, дали Роберту понятия об оккультных и псевдонаучных учениях, которые он использовал в своих фантазиях. И он, и его отец, во всяком случае на какое-то время, стали убежденными приверженцами учения о реинкарнации. Доктору Говарду нравилось рассуждать о том, что человеческий дух поднимается к более высокой ступени с каждым удачным воплощением. Юношей Роберт тоже придерживался этой веры. Позже он объявил себя законченным агностиком, не подтверждая, но и не отрицая существования духовного мира. Однако он продолжал питать веру в возрождение в ином теле.

Несмотря на усилия Эстер Говард отдалять своего сына от супруга, ей это не особенно удавалось. Роберт сопровождал отца в некоторых его визитах и часто посещал Чамберсов. Иногда Чамберс и Говард могли сидеть часами, рассказывая Роберту и Норрису, словно своим взрослым приятелям, о смешных или драматических событиях, которые произошли на местной сахарной фабрике. Стараясь перещеголять друг друга, они громоздили одно невероятное происшествие на другое, поскольку во времена, предшествовавшие появлению радио и телевидения, рассказывание баек было самым распространенным видом досуга.

В Техасе, где небылицы всегда вплетаются в беседу, никогда нельзя понять, верить говорящему или нет. Дети, чье мышление весьма конкретно, редко могут отличить преувеличение от истины. Роберт, слушая, как взрослые рассказывают небылицы, утвердился в изобретении самоспасительной лжи. Это в дальнейшем практически стерло для него грань между воображаемым и действительностью.

Ни Айзек Говард, ни Соломон Чамберс не старались как-то сдерживать себя перед мальчиками, часто обсуждая прямо-таки шокирующие вопросы. Особенно жуткими были их воспоминания об обучении в медицинской школе и о ранней практике. Доктор Говард любил рассказывать о заданиях, которые он выполнял во время обучения. Он уносил в лес труп из анатомички и кипятил его в железном котле для стирки белья. Когда с костей сходило мясо, скелет можно было собрать и использовать в качестве наглядного пособия по анатомии. Однажды, когда доктор Говард обрабатывал тело негра, его застал за этим занятием другой чернокожий. Рассказ доктора об ужасе, испытанном беднягой-негром, и его паническом бегстве всегда веселил слушателей, однако у его малолетнего сына он мог вызвать и довольно зловещие ассоциации.

Много лет спустя Норрис Чамберс, который сообщил нам об этом, добавил:

«Доктор Говард любил использовать сильные выражения. Он часто говорил, что именно следовало бы сделать с некоторыми людьми в общине, и список получался достаточно длинным. Мой отец в этом походил на него, и, когда они собирались вместе, их беседу выдерживали не всякие уши».

Норрис Чамберс считал, что никто особо не воспринимал всерьез эти разговоры. Он, конечно, мог с уверенностью говорить про себя, но никак не про Роберта. Когда Роберт вырос, они с отцом рассказывали друг другу самые разнообразные байки, причем каждый пытался продолжить чужую историю. За подобным соревнованием во время своих визитов в дом Говардов в 1930-х годах наблюдал Э. X. Прайс.

К счастью, между Айзеком и его сыном соревнования велись не только по бойкости фантазии. Норрис Чамберс отмечает, что «большая часть бесед касалась библейских и исторических тем», и доктор «рассказывал о вещах, доступных пониманию Роберта, так что тот имел возможность обсуждать их».

Темы для созданных впоследствии рассказов-ужасов Роберта Говарда давали не только истории, услышанные им во время посещений семьи Чамберсов. Много сюжетов он почерпнул от бабушки с отцовской стороны Элайэы Генри Говард, которая любила рассказывать о различных таинственных происшествиях.

В то время, когда Говарды жили в Кросс Кат, Элайза Говард металась между семьей сына Дэвида и овдовевшей дочерью Вилли Говард Мак-Кланг. У нее сильно ухудшилось зрение, а операция по удалению катаракты закончилась неудачей. Она умерла в 1916 году почти совсем ослепшей, но все ее родственники, за исключением невестки Эстер Говард, отзывались о ней как о «потрясающей женщине».