Василий Каменский: 27 приключений Хорта Джойс

— Я сегодня сдохну! Молчи…

— Ой, нет. Десять лет из минуты в минуту доживать ты будешь, и все горе твое — в счастье золотом перельется. Спасибо не раз цыганке скажешь, и дочка твоя спасибо скажет. Богатство, слава, большие дороги у тебя впереди, большие дела, большой успех будет, большая любовь будет…

— Пойдем в кабак.

— Пойдем.

И там, в кабаке, цыганка Заяра, рассказала Хорту:

— Далеко в заморских краях, среди изумрудного моря стоял один остров: жили там только дикие эфиопские люди. Жили и не знали, что, кроме этого, эфиопского острова есть богатые, славные страны, как Америка, Европа, Турция и знатные города. Так жили, умирали они — эти дикари и не думали, что кроме эфиопов живут разные великолепные, богатые, умные и удивительные люди. А жили они, как чистые звери, с кольцами в ноздрях, черные, волосатые и жрали друг друга и дохли, кто где попало. Случилось раз так, что после кораблекрушения на обломках принесло море эфиопам белого человека. Дикари решили сожрать его и костер развели, а белый сказал: съешьте меня, потом, через неделю, а прежде дайте вам башню устроить, чтобы с высоты увидеть все другие острова, всех других людей, и все палаты и все дворцы. Эфиопы послушались белого. И через месяц с башни увидели разные чудеса: и Америку, и Европу, и Турцию, и знатные города. И построили корабль и поехали путешествовать, а белого капитаном сделали, своим вождем объявили. С тех пор эфиопы самые счастливые люди, потому что, счастье, само счастье пристало к их острову. Море послало это счастье — богатую и щедрую судьбу. И все завидуют эфиопам. Чистые красавицы, настоящие красавцы живут там, как в раю. И деньги большие есть у них, и веселая жизнь гуляет. Потому что — говорю — счастье, само счастье пристало к их берегам. И не думали — не гадали эфиопы так богато жить, а вот поди — живут расчудесно, и Америка в гости к ним приезжает. И твоя дочка Чукка, наверно, там благоденствует. Понял, али нет, что такое счастье, о чем говорю я тебе — Заяра. Понял?

Хорт, затуманенный, взъерошенный, спившийся Хорт захрипел.

— Ты, что ли, счастье мое?

— Дурак! Не я, а — дочка, Чукка твоя — счастье твое.

— А ты кто?

— Я — случай, судьба. Понял?

— Где же, где Чукка моя, счастье мое?

— Жива она, здорова и ждет тебя, на облака смотрит. Ты утречком и поезжай. Спасибо скажешь Заяре. Понял?

Заревел спьяну, с горя, с тоски, застонал Хорт:

— Что делать мне, окаянному? Что? Собака я, и в канаве издохнуть хочу… Будь ты проклята, жизнь моя… Змеи кругом, гады слизкие, убийцы, бухгалтерия…

— Я тебе правду говорю, слушай, дело говорю, — поезжай. Ждет она…

— Сгину я. Крышка, могила.

— 10 лет, 10 золотых лет проживешь.

— Пропаду. Удавлюсь.

— Ой, нет. Если не удавился вчера с горя, то завтра от счастья не удавишься.

— От какого счастья, где оно?

— Вот завтра и увидишь. Жизнь тебе малиной будет. Вижу я, вижу. Ой, счастье плывет к твоим берегам. По руке вижу, по глазам вижу, по сердцу слышу. Красивый будешь, здоровый, богатый, знатный будешь.

— Нет, не буду. Обман. В могиле лежать буду.

— Эфиопом прожил, дня ты счастливого раза не видел, только — горе да горюшко, пил, до веревочки дожил, а завтра с утра праздник начнется и 10 лет не кончится…

В кабацком дурмане пьяных чувств и пестрых цыганских слов, среди посудного шума и нащупывания веревки, замызганный, изничтоженный, на веки оскорбленный, Хорт первый раз в жизни за 40 лет каторжных тяжких будней услышал легенду о каком-то эфиопском острове — так похожем на его черное прошлое — и первый раз в жизни встал из-за стола и сказал речь:

— Я — конторщик бухгалтерии железной дороги Хорт Джойс, самый несчастный бедняк на свете, заявляю всем, что я сошел с ума и в день своего рождения пью стакан за новую жизнь. Истинно: за новую жизнь с утра. Что я? Или в самом деле собака, пропадающий пес? Что я, а? Дайте ответ: где мое счастье? Где дочка, Чукка моя, где этот остров? Я найду его и я увижу Чукку. Я проживу 10 лет великолепно! Каждый день буду Чукке дарить подарки и буду пить шикарное вино. Гости приедут ко мне из Америки, и я — Хорт Джойс в модном новом костюме выйду их встречать. Все это будет совсем, как в кино, и я докажу свою натуру. Х-ха-ха. Хорт Джойс ничего не говорит зря!

Хорт выпил залпом и стукнул стаканом, будто поставил печать.

Цыганка вскочила на табуретку и запела: