Владимир Щербаков - Красные кони. Рассказы [с илл.]

Александр ШЕСТАКОВ

Однажды он вызвал Корабль. Ему хотелось поговорить со своими. На Корабле, остались лишь четверо - два пилота, капитан и инженер, следивший за маскировкой (статическое поле придало ракете форму копны). Вэлта вот уже неделю работала на новом месте. Это было совсем недалеко, в сорока километрах от города, на берегу Оки. Астроботаник мог лишь мечтать о таком благодатном месте: на приокских террасах сохранилась реликтовая флора, и здесь, точно на полигоне, удавалось проверить новые приборы для наблюдения спектров всего растущего, цветущего, плодоносящего, чем только была богата эта земля.

Установив вариатор, он с нетерпением наблюдал, как оживало стекло, как луч пробегал по темной глади реки, по ее песчаным широким берегам. Луч остановился у домика станции - старой, заброшенной дачи, ветхость которой не вызывала сомнений в том, что она пуста.

- Вэлта!

Луч как бы шагнул к двери, проник внутрь. Вэлта сидела за столом с лампой-анализатором.

- Здравствуй. - Она подняла глаза.

- Я не помешал?

- Нисколько. Я рада.

Он замялся. Перед ней лежали какие-то травинки, былинки, цветы. Их лизали зеленые язычки огня: лампа едва слышно гудела, просвечивая стебельки холодным пламенем. Из нее вылетали пучки искр, пронзавших листья и лепестки, ощупывавших каждую молекулу внутри их и уносившихся к овальному зеркальцу, словно пчелиный рой к улью. Там они отдавали добычу совсем крошечные схемы, по которым природа строила и строила зеленые ладьи с парусами-листьями, спешащие сорваться с якоря и унестись в воздушный океан со звуками птичьих веснянок. Вэлта училась внешней волшбе, она разгадывала ее несказанные узоры, ее тайные чары, ее немые веления. На лицо Вэлты опустилась паутина тонких теней и полутеней. Оно казалось строгим и усталым.

- Хочешь, чтобы я угадала твои мысли?

- Я хочу остаться здесь, - просто сказал он. - Навсегда.

- Оставайся. Я помогу закончить твою работу.

Мгновенное удивление, оживившее ее лицо, сменилось спокойствием. Она наклонилась к лампе. Искры сновали между ее тонких пальцев, как светлячки. Ни слова больше. Молчание, Проворное трепетное пламя, живые разбегающиеся лучи.

Никто из них не скажет ему «нет». Он может остаться на любой планете, как оставались немногие до него.

- Вэлта…

Он пытался перейти на другой тон. Теперь, когда он сказал ей все или почти все, ему стало легче. С удивлением заметил он, как растет в нем непонятная радость, которая вдруг сделала его таким щедрым, что скажи Вэлта хоть слово, и он, Эрто, передумает, вернется со всеми, с ней. Да и мыслим ли иной исход?

Она не сказала этого слова. Хрупкие плечи ее дрогнули под белой одеждой. Зеленые огоньки, потрескивая, суетились, в ворохе сена, от него исходил аромат.

- Вэлта, я должен знать, кто она? Понимаешь - кто?

- Мне труднее ответить на этот вопрос, чем тебе.

- Но она… знает о Корабле? Может, я должен спросить о Валентине у кого-нибудь еще?

- Что же о ней спрашивать?

- Ты знаешь, о чем я… Валентина - с Корабля? Ну, скажи, что - да, что она создана по твоему образу и подобию, только уж лучше все сразу!

- Не знаю, Эрто. Я бы сказала, если бы знала.

…Почему он, Эрто, оказался на Корабле вместе с Вэлтой, вместе с другими? Ответ на этот вопрос мог быть только один: все члены экипажа прошли тщательную проверку. И дело не только в качествах личных, хотя и это очень важно. (Об этом известно многим, даже тем, кто не имеет отношения к космосу.) Нужно было еще кое-что. Нужно, чтобы все они составили одно целое, чтобы отношения были искренними и деловыми, чтобы работать было легко, чтобы качества одних гармонировали с характером других. И об этой стороне дела каждый из них знал не слишком много. Говорили, что это самый сложный вопрос, и решение его редко бывало единодушным. Даже электронные машины предпочитали простую аналогию, примеры, из прошлого - непосредственному анализу. Ведь речь шла в итоге о чисто человеческих качествах, а легко ли разобраться в этом? Трудности возникали на самой первой стадии. Уже в самом принципе формирования экипажа были заложены вовсе не очевидные истины. Считалось, что женщины не только должны участвовать в этой длительной и почти титанической работе, но при вполне определенных условиях могут даже составить основу экипажа. Эта посылка определяла так много возможностей дальнейшего развития отношений и становления общего успеха, что анализ был целесообразен лишь в отдельных случаях. Простейшая проблема, известная в лирической литературе под названием «классический треугольник», в зависимости от многих привходящих условий приводила к прямо противоположным но смыслу решениям.