Николай Зеляк - Люди и боги. III книга научно-фантастического романа «Когда пришли боги»

Знания дочь вождя хватала на лету. Как-то раз она радостно сообщила отцу:

– Знаешь, я уже смогу написать на песке, или нацарапать на камне целое слово. И не одно.

Вождь озадаченно почесал затылок.

– Что такое «нацарапать», я знаю. А что такое «написать» – нет.

Недоверчиво покряхтел:

– Я не понимаю, как это можно нацарапать слово?

Уверенно продолжил:

– Его можно сказать, выкрикнуть, прорычать, прошептать, и, даже, дать. А чтоб нацарапать? Такого никогда не слышал.

Усмехнулся.

– Спроси у всякого охотника. Он скажет тебе то же, что и я.

Алкмена лишь рассмеялась в ответ:

– Всё просто, отец. Я тебе сейчас объясню!

Чар покачал головой.

– Не стоит, дочь. В нашей семье довольно одного мудреца.

После этого случая, ещё много раз солнце поднималось в небо и опускалось обратно.

И вот однажды Алкмена вернулась в пещеру иной. Она глядела на отца, но не видела его. Не прикоснулась к вкусной еде, которой угостил «жук». Сидела камнем и неотрывно смотрела на круглый остров. Солнце утонуло в большой воде, а она сидела. Ночь пришла, а она сидела.

Чар по-началу испугался: не заболела ли она? Потом успокоился. Так бывает всегда, когда приходит пора любви. Так было с Авелой, матерью Алкмены, когда она смотрела на него, на могучего вождя Чара! И у неё были такие же глаза, какие сейчас у Алкмены. Бездонные, как две пропасти и слепые. Видно, дочь влюбилась… Бедняжка!

Чар и радовался и печалился. Ожидались большие перемены.

Кто он, её избранник?

Напрасно думал седовласый вождь, что это кто-то из молодых охотников. Совсем нет. Охотники не интересовали Алкмену.

Это был тот, о ком Чар, и помыслить не мог.

Избранником её дочери был сам Зевс! Вождь небожителей и людей! Чар получил настоящий шок! Как на охоте, когда над тобой зависает разъярённый медведь, а помощи ждать неоткуда!

Как это случилось?

Виноват был случай. Алкмена и её подруги упорно выводили иероглифы, когда в учебную пещеру кто-то вошёл. Усердные ученицы оторвали глаза от предмета занятий и посмотрели на посетителя. Посмотрели и, от великой неожиданности, чуть не уронили свои кисти.

В пещере, рядом с их наставницей, благородной и величественной Герой, стоял сам Зевс!

Ученицы дружно встали и склонили голову, приветствуя высокого гостя.

Алкмена, дрожа от страха, осмелилась поднять глаза на вождя небожителей. Ведь она никогда его не видела так близко.

А теперь, вот увидела! О! Лучше бы вовсе не смотрела в его сторону!

Его неземная красота и стать сразу же околдовали несчастную Алкмену!

Зевс медленно прошёлся по рядам, чтобы оценить старания учениц своей царственной супруги.

Не задерживался нигде.

Подошёл к трепетавшей дочери вождя. Остановился. От великого смущения та не поднимала глаз своих. Ей показалось, что небожитель стоит рядом с ней уже целую вечность!

Наконец, она пересилила себя и посмотрела на него. Нечаянно встретилась с его взглядом. Утонула в синем океане его глаз. Смутилась ещё больше. Опустила взгляд. Замерла, не дыша.

Зевс, молчавший до этого, спросил:

– Скажи, как зовут тебя?

Ей показалось, что голос его похож и на говор хрустального ручья, и на шелест листвы, и на тихий рокот волн, набегающих на песок. Она осмелилась ещё раз поднять свои глаза.

Едва выдохнула.

– Алкмена…

Зевс переспросил:

– Алкмена?

Она ещё раз посмотрела на него. Уже не так робко.

– Да.

Небожитель похвалил её:

– Алкмена, ты старательная ученица. Иероглифы написала искуснее своих подруг. Хвалю.

Улыбнулся.

– Да и сама ты хороша! Очень хороша!

Повернулся и пошёл к Гере. Что-то тихо сказал ей и, чуть наклонив свою гривастую голову, покинул учебную пещеру.

Остановившееся было сердце Алкмены, забилось вновь. Случилось чудо: её похвалил сам Зевс! Бывает же такое на свете…

Теперь все её мысли, в свободное от иероглифов время, кружились, как стайка робких птичек, вокруг смутной мечты о нём.

Позже, подобное мятущееся состояние души проникновенно описал один великий поэт. И описал он его, для вящей убедительности, высоким слогом.

Там тоже простая и очень наивная девушка увидела однажды одного небожителя, но не с Марса, а из Петербурга. Увидела и заболела навязчивым, и очень сердечным томлением. Осмелилась даже робко открыть ему своё трепетное сердце.

И что получила в ответ? Одно разочарование!

Её хрупкое чувство к нему, небожитель высокомерно отверг. Так было по началу. Но позже капризной судьбе стало угодно, чтобы он сам изведал к ней те же чувства, какие некогда она испытывала к нему. Теперь его сердечные притязания уже отвергла она.