Сергей Абрамов - Всадники ниоткуда. Рай без памяти. Серебряный вариант (сборник)

Я только плечами пожал: чем бы я мог это доказать? Вместо меня ответил Мак-Эду:

– Анохину незачем это доказывать. В науке есть незыблемая «презумпция установленного». Ученым нет нужды проверять и доказывать ложность какого-то голословного утверждения, пусть автор докажет его истинность.

В зале снова зааплодировали. Но долговязый и плоский, как доска, Мак-Эду на этот раз оборвал аплодисменты:

– Здесь не спектакль, господа.

– А что скажет о Томпсоне председатель? – ответили в зале. – Вы целый год работали с адмиралом в антарктической экспедиции. Ваше впечатление о нем как об ученом и человеке?

– Первый обращенный ко мне разумный вопрос, – усмехнулся в усы Мак-Эду. – К сожалению, не смогу удовлетворить любопытство спрашивающего. Мы работали с адмиралом в одной экспедиции и в одном географическом пункте, но в разных областях. Он – администратор, я – астроном. Почти не сталкивались. Он не проявлял особого интереса к моим астрономическим наблюдениям, я – к его административным способностям. Полагаю, что он и сам не претендует на звание ученого, во всяком случае научные труды его мне неизвестны. Как человека же я его почти не знаю, хотя убежден, что он действует честно и не в интересах корысти или политики. Он не пристегнулся ни к антикоммунизму, ни к предвыборной президентской кампании. Все, что он проповедует, основано, по-моему, на ложном предубеждении и ошибочных выводах.

– Как же, по-вашему, должно поступить человечество?

– Рекомендации даст конгресс.

– Тогда у меня к вам вопрос как к астроному. Откуда, по-вашему, прибыли к нам эти чудовища?

Мак-Эду впервые засмеялся искренне и непроизвольно.

– Не нахожу в них ничего чудовищного. Они похожи то на всадника или стреловидное крыло самолета, то на очень большой и красивый цветок, то на розовый дирижабль. Эстетические каноны в нашем и их понимании, вероятно, различны. А откуда они прибыли, мы узнаем, когда они сами пожелают ответить нам на этот вопрос, если, конечно, мы сумеем его задать. Возможно, из соседней с нами звездной системы. Может быть, это туманность Андромеды, может быть, туманность в созвездии Треугольника. Гадать бессмысленно.

– Вы сказали: когда они сами ответят. Значит, контакт возможен?

– Пока ни одна из попыток сближения не дала результатов. Но контакт достижим, я убежден в этом, если они живые разумные существа, а не биосистемы с определенной программой.

– Вы имеете в виду роботов?

– Я не имею в виду роботов. Я говорю о программных системах вообще. Тогда контакт зависит от программы.

– А если это самопрограммирующиеся системы?

– Тогда все зависит от того, как меняется программа под влиянием внешних воздействий. Попытки контакта – это тоже одно из внешних воздействий.

– Вопрос к автору фильма Анохину. Вы наблюдали самый процесс моделирования?

– Его нельзя наблюдать, – сказал я, – человек находится в коматозном состоянии.

– Но ведь на ваших глазах возникла копия снегохода. Гигантская машина из пластмасс и металла. Откуда она возникла, из каких материалов?

– Из воздуха, – сказал я.

В зале засмеялись.

– Ничего нет смешного, – вмешался Зернов. – Именно из воздуха. Из неизвестно каких и каким образом внесенных в него элементов.

– Значит, чудо? – Вопрос прозвучал явной насмешкой.

Но Зернов не смутился.

– Чудесами считали когда-то все необъяснимое тогдашним уровнем знаний. Наш уровень тоже допускает необъяснимое, но он предполагает, что объяснения будут даны в ходе дальнейшего научного прогресса. А поступательное его движение уже сейчас допускает возможность предположить ориентировочно в середине или конце будущего века воспроизведение предметов с помощью волн и полей. Каких волн и каких полей – это, конечно, уровень знаний будущего. Но лично я, например, убежден, что в том уголке космоса, откуда прибыли к нам эти существа, наука и жизнь, вероятно, уже достигли такого уровня.

– Какая же это жизнь? – спросил женский голос, как показалось мне, с явно истерической ноткой, с нескрываемым уже страхом. – Как объясниться с ней, если это жидкость, и о каком контакте можно говорить, если это газ?

– Выпейте воды, – невозмутимо предложил Мак-Эду. – Я вас не вижу, но мне кажется, что вы слишком взволнованы.

– Я просто начинаю верить Томпсону.

– Поздравляю Томпсона еще с одной верующей. Что же касается мыслящей жидкой или коллоидальной структуры, то и мы, как известно, существуем в полужидком состоянии. И химия нашей жизни – это химия углерода и водных растворов.