Александр Бушков - Варяги без приглашения

И вдруг этот самый сотрудник, коему давно найдено место в строгой иерархии шефа, сидит в модном ресторане, куда его пропустили без звука, едва услышав его фамилию, делает заказ на сумму, превосходящую его месячную зарплату, и не поморщится, одет как дипломат великой державы на приеме у королевы, и на пальце у него массивный золотой перстень, а на руке последний визг - суперплоские часы толщиной с двухкопеечную монету, мэйд ин, естественно, Джапан, и пьет он самое дорогое, что нашлось в этом заведении, и небрежно докуривает до половины "Кэмел" - не лицензионный финский, а настоящий штатовский, а рядом с ним его обворожительная супруга, вся из себя в бриллиантах, да, про "Волгу" на улице мы забыли... Бедный шеф - мещанин новейшей формации...

Прежний мещанин, тот, что бесхитростно гонял чаи под абажуром, умиленно слушал канарейку, висящую в клетке над горшком с геранью и дремуче мычал, когда его спрашивали, как он относится к последним исканиям Антониони, давно канул в прошлое. В атавистически чистом виде он существует лишь на самой глухой периферии, подобно снежному человеку, да и там, усиленно вымирает.

Появился другой. Он неглуп, даже интеллигентен, довольно часто ценный работник и хороший специалист в своей области. Его книжные полки поразят вас, и часто эти книги не пылятся престижно-мертвой деталью интерьера. Он не покажет себя профаном в споре об экзистенциализме и его наиболее ярких апологетах, да и само это слово произнесет без запинки. Не ударит в грязь лицом в разговоре о музыке, современной и классической, Кафке, Бермудском треугольнике, философском смысле "Мастера и Маргариты" и последних происках США в Африке в свете глобальной стратегии Пентагона и "Семи Сестер". Остроумен, начитан, следит за мировой политикой, новинками культурной жизни и науки, может быть душой компании, не спутает Мане с Моне, одним словом, настолько разносторонен и интересен, что невольно хочется думать - может быть, мещанином был только тот, классический, с геранью и чвикающей канарейкой, и раз он, дремуче-абажурный, вымер, то и само мещанство упокоилось вместе с нам? И не являются ли попытки доказать его существование в нашем сегодняшнем обществе сродни усилиям создать вечный двигатель?

Увы. Хорошенько присмотритесь к нему и обнаружите любопытный штришок.

Пока речь идет о Сартре или НЛО, разговор остается нормальным разговором, он даже может изменить точку зрения на твою, признать, что прав был ты, а он заблуждался. Но если ты попытаешься втолковать ему, что тебе в тысячу раз приятнее валяться на диване с новой книгой или мотаться по горам и лесам в компании себе подобных, нежели пробиваться к Ивану Иванычу, который через Петра Петровича может, если его об этом попросит Сидор Сидорович, достать такое, что в Союзе имеют только два маршала, один засекреченный физик и один первый секретарь, если ты попытаешься ему это втолковать, ты погиб. Он не скажет тебе этого открыто, в глаза, отделается многозначительными кивками и обтекаемыми фразами, но будет уверен, что ты все врешь, что тебе просто стыдно признаться в отсутствии денег, нужных знакомств или деловых способностей, и оттого ты изворачиваешься, как можешь, придумывая какие-то смехотворные объяснения. И это самое страшное - он верит, что высшая добродетель в том, чтобы жить так, как живет он. Снова мы вернулись к коронному тезису мещанина - чтобы все были как все...

Вот это и есть мой шеф - великолепный представитель своего племени, экземпляр, путем сложных, непроясненных наукой мутаций образовавшийся из прежнего геранщика.

К нам подошли два очень приличных молодых человека и пригласили на танец наших дам. Подозреваю, что первый пригласил супругу шефа только потому, что второму показалось неудобным приглашать одну Жанну. Не перевелись еще у нас тактичные люди...

- Прошу, - сказал я, наполняя бокал шефа.

- Нет, это какая-то мистика, - пожаловался он. - Вы, Борис Петрович, и вдруг... Простите, никогда не ожидал...

- Ах, дорогой Игорь Сергеевич... - сказал я, небрежно гася докуренную, конечно же, до половины сигарету. - Двойная улыбка Фортуны, если можно так сказать. Во-первых, умер мой дед, генерал Песков. Слышали, надеюсь, о таком? Во-вторых, Жанна Федоровна дочь... - я очень многозначительно помолчал. - В общем, вы понимаете...

Все. Я его раздавил. Повизгивая от удовольствия и зависти, он поставил меня над собой. В глазах его полыхал один из кличей его племени: "Умеют же люди устраиваться!"