Стивен Дональдсон: Подлинная история. Прыжок в столкновение.

Услышав эти слова, Мори не могла не ухватиться за них, не пропустить их через себя. На ее месте он действовал бы точно так же. Отчаянно жаждавшая избавления она с маниакальным упорством пыталась найти в услышанном смысл, суливший надежду.

А нападение Ника убедило Мори в серьезности его намерений, показало, что основания для надежды есть.

Этого было достаточно.

Получив шанс, она сделала все, чтобы его не упустить.

Но нет, этого недостаточно. Возможно, достаточно для Мори, в ее отчаянном положении, но никак не для Ника. Ему требовалась уверенность в том, что он понят.

Что он там еще сказал?

Пошарьте по карманам, может, что и найдете. Или вы просто играете с собой?

Тогда Энгус воспринял это как адресованный ему намек, касавшийся зонного имплантата, и только теперь сообразил, что все слова Ника были обращены к Мори.

Пока все толпились в дверях, у людей Ника было достаточно времени, чтобы сунуть в карман Мори записку. Записку, которую она потом нашла, прочитала и уничтожила.

Записку, в которой сообщалось, каких действий ждет от нее Ник.

Все остальное было проще простого.

Никакой грузовик с Земли никакого бедствия не терпел. Ложный сигнал тревоги по просьбе Ника послал его приятель из Службы безопасности. И послал для того, чтобы выманить Энгуса со Станции. Ему на погибель.

Конечно, имея возможность незаметно подняться на борт «Красотки», Ник мог просто прикончить Энгуса во сне или ограничиться похищением Мори. Но зачем? Убийство могло быть чревато для Ника неприятностями. Невзирая на дурную славу Энгуса, Служба безопасности сделала бы все возможное для выявления и наказания его убийцы, хотя бы для того, чтобы продемонстрировать свою непредвзятость. А похитить Мори, оставив Энгуса в живых, значило навлечь на себя угрозу мщения.

Нет, он расставил безупречную ловушку. Набив трюмы «Красотки» припасами, явно раздобытыми не без помощи все того же дружка, Ник организовал расправу над Энгусом, не подвергая риску ни Мори, ни себя.

Оставалось лишь подать заявление о совершении преступления, на основании которого Служба безопасности получала право изъятия базы данных. Доступ к базе данных позволит обнаружить тайники. Узнать об убийстве тех старателей. И о внедрении Мори зонного имплантата: в медицинском компьютере память об операции была стерта, но программа параллельного контроля, осуществлявшегося им с командной консоли, зафиксировалась в базе данных.

Его приговорят к пожизненному заключению за хищение имущества Станции. И к смерти – за убийство или за использование зонного имплантата.

А Мори, разумеется, будет вольна идти куда угодно. Прямиком к Нику Саккорсо.

Ловушка была расставлена столь безупречно, что это повергало в панику. А паника всегда побуждала Энгуса к действию. Не размышляя – не успев даже сообразить, что делает, – он уже оказался в противоперегрузочном кресле, пристегнулся и приступил к запуску двигателей.

Убежать! Удрать! Скрыться! Все инстинкты труса подталкивали его к этому. Взлететь, пока Служба безопасности не успела оформить ордер на арест. Иначе они убьют его! Убьют! Надо немедленно уносить ноги!

Но как же запрет на вылет? Стоит ему стартовать без разрешения, и КОМРУД откроет огонь. А с поврежденным соплом из-под обстрела не уйти.

«Красотка» будет уничтожена.

Мори будет убита.

Удирай! У тебя что, башка дерьмом набита? Сматывайся! УДИРАЙ!

Мори будет убита.

У него вырвался вопль отчаяния. Он был готов рискнуть «Красоткой», в крайней нужде ему доводилось поступать так прежде. Но Мори…

Когда он ударил ее в последний раз, из уголка ее рта вытекла струйка крови. Красота окрасилась алым. Одна лишь мысль о ней наполняла его ужасом и желанием Она принадлежала ему, ему, только ему, и если она попытается покинуть его, то умрет.

– Но разве она уже не сделала это? – спрашивал Энгус, обращаясь к своему страху и одиночеству. Сука, она подставила его, чтобы трахаться с Ником Саккорсо. Прикончить ее прямо сейчас, во сне. Она заслуживает смерти.

Он хотел поступить так. Все его инстинкты взывали к этому. Убить ее и БЕЖАТЬ! Лучше погибнуть, защищая свою жизнь, чем покорно дожидаться смертного приговора на потеху Нику гребаному Саккорсо!

Но его тело отказывалось повиноваться.

Трясущимися, непослушными руками Энгус прекратил разогрев, снова отключил двигатели и откинулся в кресле, закрыв глаза ладонями. Рождаемые ужасом и отчаянием мысли роились в его голове, вспыхивая как метеоры.