Михаил Пухов - Терминатор

– Можно, я сам сварю себе кофе? – спросил Двинский.

– Вам не нравится мой метод?

– Нравится. Но я никогда не варил кофе в невесомости. Сейчас мне кажется, что вы варите его почти так, как кое-кто на Земле. Возможно, когда я сам его сварю, ваш мне понравится еще больше.

– Тогда действуйте, – сказал киборг. – Правда, это не по правилам. Мы в поясе астероидов, и пассажирам полагается сидеть по местам. Могут быть ускорения, толчки. Экспресс уходит от метеорита, а вы влетаете во что-нибудь головой. Но что нам правила? Не можете же вы сорок часов подряд не вставать с кресла.

Двинский возился у кухонного автомата. В принципе экспресс мог нести в себе пять человек. Сейчас четыре кресла были сняты, и места было достаточно. Кухонный автомат размещался позади, справа от кресла Двинского. Рядом с автоматом был иллюминатор. За прозрачным стеклом начиналась пустота, заполненная чернотой неба. Окно в черноту, посыпанную мелкими звездами – как порошок кофе с сахаром перед тем, как его заваривать по-турецки.

Как это делается в невесомости? Очень просто, Настенька. Элементарно, любимая. Жидкость слегка намагничивается. Или электризуется. Это раз. Джезва тоже электризуется. Или намагничивается. Это два. Теперь это уже не джезва, а магнитная ловушка. Магнитная чашка. Сейчас мы будем пить кофе по-турецки из магнитных чашек…

Джезву вырвало из рук Двинского. Самого его бросило вперед – мимо иллюминатора, головой к пульту, к металлическим углам и напряжению. Но он не ударился о пульт. У самого пульта его подтормозило, остановило, поставило на ноги. Потом его швырнуло в кресло. Потом были перегрузки.

Двинский осматривал кабину. Немного кофе, две маленькие чашки. Но кабину испачкало основательно. Теперь он с тряпкой в руках ползал по полу, отмывая кофейные пятна. Киборг ему помогал.

– Должны быть две лужи в углу. Правильно. Еще правее.

– Точно, – сказал Двинский, снимая пятно тряпкой. – Как вы их находите? Разве у вас есть глаза внутри кабины?

– Нет, – сказал киборг. – Они глядят во вселенную. Но у меня есть инерционные датчики.

– Вы хотите сказать, что реагируете на смещение центра тяжести?

– Естественно.

– На смещение из-за пролитого кофе?

– Почему нет?

– Нужна потрясающая точность.

– Что вы знаете о моей точности?

– Ничего, – сказал Двинский. Он нашел второе пятно в углу. – Нет, нет, нет. Я ничего не знаю. Но каждый сравнивает с собой. И еще – как вам удалось сманеврировать так, что я очутился в кресле? По-моему, вы спасли мне жизнь.

– Не стоит благодарности. Нам угрожал метеорит. Есть множество траекторий, уводящих от опасности. Бесконечное множество. Оно содержит бесконечное подмножество траекторий, на которых инерционные силы бросают вас в кресло. Что остается? Выбрать путь, оптимальный по какому-либо параметру. Например, по величине ускорений.

– Но ведь это очень сложная вариационная задача! – воскликнул Двинский. – Ее нужно решить, и практически мгновенно! Разве это возможно?

– Почему нет? – сказал киборг.– Если решение однозначно, процесс его нахождения сводится к переводу. Это чистая лингвистика. Вы переводите задачу с языка начальных условий на язык решений. Естественно, все переводят с разной скоростью.

– И вы быстрее всех?

– Нет, – сказал киборг. – Как пишут в анкетах, я владею обоими языками в совершенстве. Мне не нужно переводить. Если задача поставлена, я сразу знаю решение.

– Слова я слышу, – сказал Двинский. – Впрочем, если вы делаете такие вещи инстинктивно, как я перехожу улицу, мне очевидна и суть. Только почему я не оказался в кресле вверх ногами? Впрочем, для вас это тоже просто.

– Естественно, – сказал киборг.– Я могу придать вам любое положение относительно кабины. Могу усадить в кресло, прижать лицом к иллюминатору, положить вашу руку на пульт, заставить нажать какую-нибудь кнопку. Наш ручной пульт – фикция. Когда кораблем управляет робот, пилот всегда может перехватить управление. У нас такое возможно лишь в принципе. Сигнал с пульта перебивает мои команды, но от меня зависит, чтобы пульт молчал.

– Почему так сделано? – спросил Двинский. Вновь на секунду он ощутил знакомое чувство, будто на него повеяло холодом. – Зачем?

– Никто этого не предвидел, – сказал киборг. – Все думали, что у пилота есть возможность взять управление на себя. На деле получилось не так. И правильно. Человек всегда во власти эмоции. У него могут возникнуть галлюцинации, он может сойти с ума, его может затопить черная волна из глубин психики. Я знаю это на опыте. Мало ли что может случиться с человеком!..