Стивен Дональдсон - Прыжок в катастрофу. Тот день когда умерли все боги

– Похоже, ты права, – подбадривая ее, ответил Вектор. – Иди. Я еще поработаю.

Он жестом указал на консоль телеметрических приборов.

– Хочу сделать несколько анализов и убедиться, что с ним все в порядке.

Мика кивнула и направилась к двери. Проходя мимо Дэйвиса, она остановилась, положила руку на его плечо и тихо сказала:

– Спасибо.

Ее здоровый глаз был полон отчаяния и печали.

– Возвращение Энгуса дает нам шанс на спасение. Если бы ты не вытащил его из стазиса, я вряд ли перенесла бы тот вред, который Сиро нанес кораблю и команде.

Она хмуро открыла дверь и вышла. Вектор бросил шприц в мусорную корзину. Отступив к консоли управления, он по-прежнему смотрел на юношу.

«Шанс», – повторил в уме Дэйвис. Не так давно он был одинок, стоя на хрупком мосту между жуткими неудачами. Но теперь он вернул отца. Если Морн выйдет из беспамятства, куда ее унесли болезнь и боль в раздробленной руке, он, возможно, восстановит свою целостность.

Паря в воздухе, Дейвис развернулся, чтобы Вектор не мог увидеть слезы на его глазах. Шейхид прочистил горло.

– Ты начинаешь взрослеть, – смущенно заметил он. – Но не насилуй себя. Сделай передышку. Я присмотрю за порядком на корабле. А ты послушайся Мику. Иди спать.

Конечно, надо пойти в постель.

Боясь повернуться к генетику лицом, Дэйвис оттолкнулся от хирургического стола и вылетел в коридор, который огибал ядро «Трубы». Слезы замутили зрение. Он почти не видел, куда направляется.

Когда дверь лазарета закрылась за его спиной, он ухватился за поручень и остановился. Ему действительно требовался сон, но Дэйвис не хотел возвращаться в свою каюту. Он слишком многое пережил. Грудь и живот болели от странного приступа. Он знал, что если найдет мать спящей, то будет бояться, что она не проснется. А если Морн уже проснулась, он все равно будет бояться последствий гравитационной болезни – того, что она может вонзить нож в сердце сына.

Перед тем как «Труба» улетела от края черной дыры, Морн на несколько минут пришла в себя. «Я не могу повторять это вновь и вновь, – сказала она ему. – Когда я оказываюсь в проблеме, то могу думать только о нанесении себе вреда». Она позволила сингулярности раздробить ей руку. «Но самоуничтожение не поможет. Мне необходимо лучшее решение».

Это все проясняло. Как часто она доводила себя до крайностей, стараясь сохранить жизнь сына – его человечность. Он больше не хотел извлекать выгоду из ее новых самобичеваний. Но Дэйвис не понимал, что она имела в виду под «лучшим решением». Неужели еще одно самопожертвование? Она и так зашла слишком далеко. Дэйвис не мог вообразить пределов ее любви и возможностей. Однако и он мог совершать поступки. Именно он вывел Энгуса из стазиса. Эта мысль успокоила его. Дэйвис еще раз уверился в своем отличии от матери – уверился настолько, что решил отправиться к ней.

Смахнув слезы с влажных ресниц, он полетел по коридору к своей каюте. Когда дверь открылась, и он переступил через порог, Морн сонно заморгала. В первый момент она не узнала Дэйвиса, но уже через миг прошептала его имя. Ее голос был хриплым от долгого сна. Он не стал утирать набежавшие слезы. Ему не хотелось видеть мать такой – болезненно-бледной, с глазами, похожими на выжженные кратеры. Вся ее красота исчезла. Правая рука была уложена в гипс и покоилась на груди. Похоже, Морн еще не вспомнила о ране.

Вид матери поразил его до боли в сердце. Ему вдруг показалось, что он впервые по-настоящему увидел то, что Ник и Энгус сделали с ней. Находясь в плену ее воспоминаний, Дэйвис был частично ослеплен и не мог оценить потерь, понесенных Морн. Однако теперь он понял, что цена лишений была чрезвычайно огромной.

Слезы потекли по его щекам. Несмотря на новое понимание событий – или, наоборот, благодаря ему – мышцы Дэйвиса снова напряглись, сворачивая тело в шар. Но это он вывел Энгуса из стазиса. Тем самым он сбросил с себя тяжелый груз – беду, которую теперь не нужно было объяснять. Неужели он не выдержит и остального? Хотя бы несколько минут?

Дейвис не стал скрывать своих чувств. Всхлипывая и морщась, как от сильной боли, он сел на край койки рядом с матерью. Его пальцы вцепились в ленты гравитационного купола. Морн с трудом проглотила слюну и смочила горло.

– Мальчик мой. Ты жив. Это замечательно.

– Я тоже рад, что ты жива.

Сочувствие и усталость мешали ему говорить, но это не волновало Дэйвиса.

– У тебя серьезное ранение. Мне даже было страшно, что ты можешь умереть – или что все мы умрем – до того, как я попрошу у тебя прощение.