Стивен Дональдсон - Прыжок в катастрофу. Тот день когда умерли все боги

Чуть позже Вектор попросил отпустить его в лазарет. Внутреннее вращение было полезно для каждого, кроме него – оно обостряло артрит. Слишком большие и длительные g усилили воспаление суставов.

Морн боялась за него. Он мог оказаться заложником в руках команды «Карателя». К счастью, им на помощь пришла Мин Доннер. Она воспользовалась интеркомом и предупредила экипаж, что Вектор Шейхид направлялся в лазарет. Она сказала, что каждый, кто остановит его или создаст какие-то проблемы, будет предан полевому суду. После этого Вектор покинул мостик. Вернувшись через полчаса, он устроился в одном из запасных гравитационных кресел и почти тут же заснул. Мин последовала его примеру. Однако Дэйвис, Мика и Морн не позволили себе такой роскоши.

Для Морн это бодрствование было более легким, чем для ее товарищей. Она долгое время провела в наркотическом сне. Хотя в любом случае она вряд ли смогла бы расслабиться. Рука внутри гипса ужасно чесалась, наполняя ее воспоминаниями о боли. Когда «Каратель» вошел в подпространство и помчался через световые годы к Земле, ее показная уверенность пошла на убыль. Звездные ветры превратили былую отвагу в обрывки. Тревога и досада пленили ее измученное сердце. Коварное чувство неправильности разъедало мысли, и Морн никак не могла определить его истоков.

«Каратель» позволил «Затишью» беспрепятственно уйти. Факт того, что амнионы уцелели, порождал череду пугающих возможностей. На борту сторожевика находились образцы зараженной крови Морн.

Амнионы перехватили сообщение Вектора и узнали формулу иммунного лекарства. Однако перечень вероятных последствий на этом не кончался.

Ранее по воле обстоятельств амнионский корабль упустил «Трубу» «Затишье» предстало перед выбором: либо уничтожить намеченную цель, либо защитить себя от «Планера» Амнионы остановились на последнем, хотя логика событий показывала, что они намеревались уничтожить «Трубу» любой ценой Их решение могло объясняться тем, что они в тот момент не были уверены в точности выстрела и не рискнули подставляться под удары противников. Однако Морн находила и другие объяснения…

Сначала она думала, что амнионы, получив формулу иммунного лекарства, решили вернуться в запретное пространство. Но теперь воображение рисовало ей другие ужасы. Был ли способ, благодаря которому «Затишье» могло нейтрализовать «Трубу»? Остались ли в человеческом космосе корабли наемников, ожидавшие в засаде маленький скаут? И что сейчас предпринимал Холт Фэснер? Не вел ли он тайных переговоров, которые ради его сиюминутных выгод грозили уничтожить будущее человечества?

Вопреки объяснениям, данным Мин Доннер, Морн сохранила вращение внутреннего ядра для того, чтобы замедлить полет «Карателя». Ей хотелось появиться около Земли чуть позже, чем ее могли ожидать враги. Таким образом, она надеялась выманить их из засады и сделать видимой угрозу. К сожалению, ее беспокоили и другие проблемы.

Она не раскрывала Мин Доннер действительных причин своих поступков. Разве Морн могла поделиться с ней страхами о возможном предательстве Холта Фэснера и последующей реакции полиции Концерна? Разве она могла признаться в своей гравитационной болезни, которая обязательно проявилась бы, если бы «Каратель» увеличил разгон? Тем не менее ей казалось, что Доннер уже проникла в ее секреты.

Несмотря на явную нелогичность объяснений, поступавших от Морн, директор спецназа не высказывала никаких возражений. Мин не комментировала приказы Морн и говорила только тогда, когда ее о чем-то спрашивали, или когда она обращалась с предупреждениями к экипажу крейсера. До некоторой степени она вела себя как заместитель капитана Юбикви. Но ее внимательные взгляды создавали впечатление, что она знала о болезни лейтенанта Хайленд.

Сначала это смущало Морн. Очевидно, сотрудники Бюро по сбору информации и руководители полиции Концерна основательно покопались в мозгах у Термопайла, превращая его в послушного киборга. Наверняка Мин Доннер была в курсе всего того, что Энгус знал о Морн – всего того, что он делал с ней, пока Саккорсо не забрал ее с Рудной станции. Значит, Мин было известно и о зонном импланте…

Морн свыклась с тем, что Энгус, Мика и Дэйвис были свидетелями самых отвратительных моментов ее жизни. Их общие беды и радости сгладили остроту смущения. Но мысль о том, что директор спецназа тоже знала об этом, наполняла ее горьким стыдом, похожим на жжение в раненой руке. Мин Доннер была эталоном морали. На нее равнялось все семейство Хайлендов – семейство, большую часть которого Морн погубила своими руками. В каком-то смысле она погубила и себя. Та Морн, которая служила в полиции, погибла навсегда. И только Дэйвис еще сохранял былую преданность Хайлендов.