Андрей Быстров - Кардинал интернета

Корин спрыгнул на камни, подошел ближе. С двух метров это выглядело ужасающе. Воронка была такой, словно здесь взорвалась не противотанковая мина, а чудовищной силы авиабомба. Не произошло ли это именно так? Неразорвавшаяся авиабомба, зарывшаяся в песок... Да нет, ерунда. Что здесь бомбить? И эксперты сумели бы отличить бомбу от мины, и песок слишком плотный, чтобы бомба могла зарыться глубоко. Но зачем, ради всего святого, был заминирован этот глухой каменный тупик? Предатель выдал душманам-наркоторговцам планы Истрина, и они знали, что тут укроется перед операцией советская БМП? Не получается. Во-первых, как можно угадать будущую позицию БМП с точностью до метра, чтобы заложить мину? Во-вторых, когда взрыв не прозвучал сразу, стали бы они проводить свою встречу на глазах противника? И в-третьих, проще и надежнее было устроить засаду на дороге, подходящих мест сколько угодно, поставить радиоуправляемое взрывное устройство на пути БМП... А еще проще отменить или перенести встречу.

Из ржавых металлических нагромождений выползла большая черная змея, скользнула в расщелину. Корин вернулся в джип и запустил мотор. Он не возлагал великих надежд на поездку в Дару: прошло слишком много времени, к тому же селение отделено от долины цепью высоких скал. Для того, чтобы что-то увидеть, надо специально подобраться к месту событий.

Дом Кемаля Корин искал недолго - самая большая постройка селения была видна издали. Кемаль оказался крепким коренастым стариком. Он действительно бойко нанизывал английские слова, но понять его порой было затруднительно из-за кошмарного акцента и отсутствия всех и всяческих представлений о грамматике. Корин старался мысленно переводить речь старейшины с его английского на правильный английский, насколько мог. Иногда получалось.

После долгих, очень долгих приветствий и предварительного взаимного зондирования Корину удалось слегка подтопить лед настороженности и недоверия. По всей видимости, старик принял его за журналиста, и Корин не спешил развеивать это заблуждение. Продравшись через лабиринт уклончивого многословия, он подступился к главным вопросам.

- Гоподин Кемаль, меня интересуют события конца июня восемьдесят восьмого года.

- Восемьдесят восьмого, по христианскому календарю? А когда это по-нашему?

- Десять лет назад. Конец июня, шестого месяца в году.

- Ох, ох... Десять лет... Тогда шла большая война, господин, война с шурави...

- Да. Тогда вы были здесь, в селении?

- Где же мне еще быть? - удивился старейшина. - Тут и был. Я всегда тут, а лет мне семьдесят шесть...

- Вон за теми скалами, - Корин вытянул палец к мутному стеклу узкого окошка, - вон там, произошла схватка... Перестрелка... Двадцать пятого июня восемьдесят восьмого года... Вы понимаете, о чем я говорю?

- Где уж мне, - обиделся старик.

Снова умаслить надувшегося Кемаля было задачей почти неразрешимой, но Корин справился с ней и вновь принялся за расспросы.

- Может быть, вы, господин Кемаль, или кто-то из жителей Дары случайно находились тогда поблизости...

- Шла война, - промолвил старик тоном философа-отшельника. - Тогда много стреляли и те, и эти... А когда стреляли, нам хотелось очутиться подальше, а не поближе.

Корин начал жалеть, что потратил столько усилий, дабы поскорее прибыть в Афганистан. Очевидно, все впустую... Шебалдин был прав.

Но тут Кемаль сказал неожиданную вещь.

- Вот американцы - другое дело. Всегда лезли на рожон, особенно журналисты. Спросите ту женщину. Почему вы не спросили ее?

- Какую женщину? - Коринобратился в слух.

- Ту, что была здесь в те годы. С такой штуковиной, которой снимают кино.

- Телекамера?! - воскликнул Корин. - Здесь, в Даре, была американская тележурналистка? Тогда, в восемьдесят восьмом?

- Это уж я точно не помню, - с полнейшим безразличием ответил Кемаль. - Может, и в восемьдесят восьмом. Все время стреляли. И раньше, и позже. А ей того и надо - сунуться под огонь. И к скалам она ходила. Но не пытайте меня насчет года. Не помню я, и никто другой вам не скажет. Мы люди простые, - он помолчал и добавил с наивной гордостью, - только у меня есть какое-никакое образование...

- Образование - это хорошо, - рассеянно произнес Корин. - Не могли бы вы, господин Кемаль, припомнить подробности об этой журналистке? Конечно, я не спрашиваю, как ее звали, но...

- Сандра Мэй Кэссиди, - сказал старик.

Корин в изумлении вытаращился на него. Кемаль усмехнулся и показал пальцем на отштукатуренную стену. Там, под самым потолком, было размашисто написано синим фломастером: "Спасибо за гостеприимство. Сандра Мэй Кэссиди".