Грег Иган - Ковры Вана

– Ты же знаешь, что усвоил, — сказал Паоло, хотя и не включил этого в свое приветствие. — Первая инопланетная жизнь!

«К-Ц опередили роботов Глайснера — наконец-то!» — наверное, так отец воспринимает эту ситуацию. Роботы первыми достигли Альфа Центавра и планет вне Солнечной системы.

– Вот такой крючок и нужен, чтоб изловить граждан маргинальных полисов, — сказал Орландо. — Тех, кто не совсем впал в солипсизм 8. Это их встряхнет. А как думаешь ты?

Паоло пожал плечами. Земляне-сверхлюди вольны заниматься всякой чепухой, если им нравится; это не мешает Картер-Циммерману исследовать физическую вселенную. Но Орландо было мало посрамить глайснеров, он со страстью ждал времени, когда культура К-Ц станет основной на Земле. Любой полис может увеличить свое население за микросекунду в миллиард раз, если пожелает сомнительной чести — превзойти числом все остальные. Привлечь других граждан к миграции труднее, а подбить их на переделку своих местных уставов еще сложнее. У Орландо была миссионерская жилка, он хотел, чтобы все полисы разобрались в своих ошибках и вместе с К-Ц двинулись к звездам.

– Эштон-Лаваль вывел разумных существ. Я не слишком уверен, что известие о гигантских водорослях вызовет на Земле бурю восторга, — ответил Паоло.

Его отец ядовито возразил:

– Эштон-Лаваль столько раз принимался за свое так называемое «эволюционное» моделирование, что мог сотворить любые чудеса за последние шесть дней. Они там захотели говорящих рептилий, и — оп-ля! — получили говорящих ящериц. Но и в нашем полисе есть сверхлюди, сами себя модифицировавшие, и они дальше от нас, чем творения Эштон-Лаваля.

Паоло улыбнулся.

– Очень хорошо. Забудь об Эштон-Лавале. Но забудь и о маргинальных полисах. Наше решение — ценить физическую Вселенную. Именно такой выбор нас характеризует, и он столь же случаен, как любой другой выбор ценностей. Почему ты не хочешь это признать? У нас — не Единственный Верный Путь, по которому следует подгонять инакомыслящих.

Он понимал, что спорит отчасти ради самого спора — сам он отчаянно хотел бы доказать несостоятельность антропокосмистов, но всегда втягивался в споры с Орландо. Почему? От страха оказаться всего лишь кленовой копией отца и ничем более? Вопреки полному отсутствию унаследованной памяти о событиях, вероятностному вкладу отца в его онтогенез 9и совсем другим алгоритмам, на которых построено его сознание?

Орландо сделал приглашающий жест — половина изображений ковров вернулась в комнату — и спросил:

– Ты проголосуешь за микрозонды?

– Конечно.

– Теперь все зависит от этого. Неплохо начинать с дразнящей картинки, но если мы вскоре не покажем детали, интерес к этому на Земле в два счета пропадет.

– Пропадет интерес? Да ведь только через пятьдесят четыре года мы узнаем, обратили ли на это хоть немного внимания. Орландо разочарованно и покорно смотрел на сына.

– Если ты не заботишься о других полисах, подумай о К-Ц, — буркнул он. — Это поможет нам, укрепит нас. Мы обязаны извлечь из этого максимум возможного.

Паоло был ошеломлен.

– Но у нас есть устав! Зачем нам укрепляться? Ты говоришь так, будто полису что-то угрожает.

– Как по-твоему, что будет, если мы найдем тысячу безжизненных планет? Думаешь, устав не изменится?

Паоло не продумывал такой сценарий будущего и ответил не сразу.

– Возможно, изменится. Но из всех К-Ц, где переделывали устав, некоторые граждане уходили и основывали новые полисы на прежний лад. Для начала есть мы с тобой. Можем назвать свой полис Венетти-Венетти.

– После того, как половина твоих друзей отвернется от физического мира? И Картер-Циммерман после двух тысяч лет ударится в солипсизм? И при этом ты будешь счастлив?

Паоло рассмеялся.

– Но… пока таких бедствий не предвидится, верно? Мы нашли жизнь. Очень хорошо, я согласен: это укрепит К-Ц. Эмигранты могли «сгинуть»… но, к счастью, все удалось. Я рад, я горд. Ты это хотел услышать?

– Ты слишком многое принимаешь на веру. — кисло произнес Орландо.

– А ты слишком заботишься о том. что я думаю. Я — не твой… наследник.

Орландо принадлежал к первому поколению, сканированному с живых тел, и долго не мог воспринять простой факт: само понятие поколения потеряло свой древний смысл.

– Ты не нуждаешься в том, чтобы я от твоего имени защищал будущее К-Ц, — отрезал Паоло. — Или будущее сверхчеловечества. Ты сам на это способен.

Орландо выглядел уязвленным — сознательно надетая маска, однако под ней все еще что-то крылось. Паоло ощутил укол жалости, но гордость не позволяла взять эти слова обратно. Отец подвернул обшлага красно-золотых одежд и повторил, исчезая из комнаты: