Джек Чалкер: Окестр с «Титаника»

В прошлом я уже пытался найти ее на пароме, прежде чем она шагнет за борт. Но постоянством она не отличалась, неизменным оставалось лишь место, раз и навсегда избранное для прыжка. Мы выходили в плавание трижды в день двумя экипажами, а она появлялась в разные сезоны, одеваясь всякий раз по-новому…

Оставалось только ждать. Экипажей набиралось слишком много, хотя я знал, что все мы примерно одинаковые и что все остальные мои ипостаси тоже заняты поиском.

Не знаю, почему меня так заботила ее судьба. Потому, разве, что и я побывал однажды в ее ситуации, познал на собственном опыте, что жизнь продолжается, даже если душу прорезает шрам… Как убедить ее не делать рокового шага?

Однако поиски не были совершенно бессмысленными. Я не позволил вывалиться за борт двоим ребятишкам, затеявшим беспечную игру, спас пьяного и, наблюдая за людьми, обнаружил нескольких страдальцев. Среди них лучше всего запомнилась женщина, у которой начались родовые схватки. Так старпом и я приняли первые в нашей жизни роды — на «Орке», впрочем, это было уже девятнадцатое по счету благополучное разрешение от бремени. Мы многим помогли, многое подправили.

Разумеется, немало пассажиров были призраками: они поднимались на борт не заметно для нас и так же незаметно сходили на берег. Некоторые превратились в регулярных визитеров, но такие оставались наперечет. Для них мы сами были командой призраков.

Итак, мы курсировали между пунктами А и С, останавливаясь в пункте В. В этом и заключалась наша жизнь. Но в июле прошлого года я вдруг приметил эту девушку.

Она поднялась на борт на острове Сент-Клемент, потому, видимо, я не заметил ее раньше. Я работал за двоих, поскольку в английской колонии Аннаполис Роял мы лишились хорошего палубного матроса. Пропуская новых пассажиров, я увидел въехавший на пристань грузовичок, в котором сидела девушка.

В тот раз я снова чуть ее не проглядел: не ожидал, что с ней будет спутница. Мы как раз принимали на борт жителей Винланда, которые в разгар июля предпочитали раздеваться почти догола, поэтому узнать человека было трудновато, и все же мне повезло. Джекки Карлинер, барменша и неплохая художница, сделала к этому времени ее набросок, и весь экипаж располагал копиями.

Сперва я закончил пропускать пассажиров — заменить меня на этом посту было некому. Но как только паром отошел от берега, я приступил к поискам, переговариваясь по рации с капитаном.

– Сэр, на связи Далтон! — сообщил я. — Я нашел самоубийцу.

– Ну и что? — проворчал он. — Вы же знаете, как мы поступаем в этом случае.

– Она еще жива, сэр! — возразил я. — В нашем распоряжении целых полчаса.

– Отлично! — откликнулся он. — Только не забывайте, что нам не хватает людей. Я отправлю на нос Колдуэлла. А вам советую поторопиться: не заставляйте команду работать за вас.

Я вздохнул. Командуя таким кораблем, трудно не очерстветь. Я сомневался, способен ли наш капитан, прослуживший на маршруте целых двадцать лет, понять, зачем мне спасать незнакомую дурочку.

Понимал ли это я сам? Разглядывая людей, я ломал голову над этим вопросом, хотя и раньше посвящал таким размышлениям немало времени.

Какое мне дело до этих безликих людей? Людей из бесчисленных миров, представителей несчетных культур, которых позволительно сравнить с пришельцами с других планет? Людей, не обращающих на меня ни малейшего внимания? Для них я неодушевленный предмет, цифра, прибор, вроде робота, обносящего клиентов напитками. Они не бросились бы мне на выручку. Если бы я перелез через ограждение, они дружно крикнули бы: «Прыгай!»

Члены экипажа тоже заботились только друг о друге и, конечно, об «Орке». Я вспомнил мир, погибший в атомном пекле. Чего стоит в сравнении с этим человеческая жизнь?

Помнил я и про Джоанну с Хармони, помнил и жалел, но при этом сознавал, что Джоанна была вампиром. Она нуждалась во мне как в перилах для опоры, как в ухе, безвольно внимающем ее жалобам и хвастовству. Ей требовалось понимание, требовался человек, на которого можно положиться. Ей никогда не приходило в голову, что у меня могут быть собственные проблемы, что ее манеры, образ жизни, неразборчивость в связях могут меня ранить. Ей вовсе не хотелось делать мне больно, просто она не принимала меня в расчет.

Люди, проходящие сейчас мимо меня, похожи в этом отношении на нее. Если кто-то из них оступится, захочет задать вопрос, если паром начнет тонуть, я тут же им понадоблюсь. А пока что я для них — безликий автомат.