Далия Трускиновская: Перо Мнемозины

Дверь работала, кажется, на фотоэлементах, а сейчас ее заблокировали. Руслан подошел к самому стеклу. Черный человечек, невысокий, словно подросток, подошел с другой стороны. В опущенной руке он держал автомат. Пол в нижнем холле накопителя был все же выше, чем грунт аэродрома, и потому Руслан смотрел на террориста глаза в глаза. Вдруг он понял, что это женщина.

Он уперся рукой в дверь, стараясь погнать ее плоскость вбок. Черная фигурка повторила движение. Вдвоем они справились с тяжеленным пластом пулеустойчивого стекла.

И между ними не осталось ничего.

– Сестра? – спросил Жорка. – Ты не бойся, слышишь? Давай сюда эту дрянь.

Он взял из рук женщины автомат… и тут Руслан понял, что сошел с ума, давно сошел с ума…

Черный металл весь пошел пузырями, вскипел в руке у Жорки и обвалился серыми хлопьями, раздался стук – на каменный пол посыпались какие-то мелкие детали и патроны.

– Вот и все, – сказал Жорка. – Ребята, пошли!

И дети, оставив Руслана, неторопливо, по одному проникли в накопитель.

– Ты их все-таки привел, – услышал Руслан и повернулся.

Мужчин в камуфле было трое.

– Это транс, вы же понимаете, они каким-то образом ввели меня в транс…

– Да ладно тебе, какого черта ты оправдываешься? – спросил тот из мужчин, что постарше. – Отойдем-ка, у нас для тебя хорошая новость.

– Ты начни сначала, – посоветовал другой. – Может, он действительно в трансе. Тогда ж ни хрена не поймет.

– Я в трансе, – повторил Руслан.

– Нет, друг, это кое-что иное. Пойдем, присядь… – пожилой мужчина достал из 4кармана плоскую флягу и стал отвинчивать крышку.

– Это транс, – повторил Руслан. – Я никуда не уйду, там дети, они меня держат… Я не виноват…

Его прошибла крупная дрожь.

– Отходняк у него, – заметил младший из мужчин и вдруг, повернувшись, замахал рукой.

К подножию башни подкатила машина скорой помощи. И тут же из накопителя вышли двое. Макс вел за руку плечистого мужчину – уже без чепчика и маски. Лицо было растерянное – лицо человека, который лег спать дома, а проснулся в незнакомой местности, явно на другой планете.

– Видишь, Руслан? А ты боялся! – сказал Макс. – Главное было – отвязать их от оружия.

– Очень четко подмечено, – вместо Руслана ответил пожилой мужчина. – Тот, кто замкнул все их мысли и чувства на оружии, был далеко не дурак.

И Руслан увидел стол. Тот самый длинный стол, где лежала бутафория для квазиков. Все эти кучи старых журналов и фотографий, а сбоку – гора оружия, разноцветного – для самых маленьких, почти настоящего – для детсадовцев и подростков…

Дети по одному выводили из накопителя обезоруженных террористов. Их тут же увозили врачи. И уже бежали по прозрачному коридору в башню санитары с носилками – у кого-то из заложников не выдержало сердце.

– Пойдем, – велел Руслану пожилой мужчина. – Надо же тебе один раз понять, что тут творится. А то так и помрешь специалистом узкого профиля. Давай знакомиться, что ли. Я – Путилин, известная фамилия, правда? Звать – Николаем…

На краю летного поля был настоящий военный лагерь, стояли бээмпешки и еще какой-то непонятный мирному человеку Руслану транспорт.

Спецназовцы, которые так и не понадобились, кучковались в сторонке, но не расслаблялись – они не верили, что все кончится так просто.

– Значит, Урук-Басай? – уточнил Путилин. – И кто бы догадался сунуть туда нос?! Вон их куда запрятали…

– Разве вы не знали, что там база отдыха «Мнемозины»? – спросил Руслан.

– Знали, конечно, только не думали, что у этих крокодилов хватит наглости… Ну, как, вылезаешь из своего транса? Тогда слушай.

Он начал рассказывать то, что Руслан и так уже понемногу начал конструировать в своем воображении. Он говорил о детях, которые сперва просто удивляли взрослых – они не боялись оружия, а вот оружие их боялось; о детях, которые могли подойти к пьяному ублюдку и без лишних слов отобрать у него ствол; о детях, появление которых нарушало не только законы природы, что оказалось не так уж страшно, но устоявшийся порядок, однако это бы еще полбеды, а беда – что они сами в плохих руках могли стать оружием…

Он говорил о том, что эти дети сами не осознавали своей тайны, но время от времени говорили такое, что делалось ясно: их память ждет только сигнала, и тогда станет ясно, зачем они пришли в этот мир. И об ученых он говорил, которые наворачивали всякой терминологии, однако к пониманию не приблизились ни на шаг. И о других ученых – которые по уже известным Руслану методикам переписывали память подростков, воспитывая из них безжалостных бойцов. И о сообразительных гражданах одного формально дружественного, а на деле – кто его разберет, государства, которые вдруг ни с того ни с сего начали финансировать новорожденную «Мнемозину».