Карел Чапек - Первая спасательная

Станду распирает от гордости; ему хотелось бы рассказать еще больше о том, что он говорил господину Хансену, но всему есть предел. А ведь у Ai:дреса красивое мягкое лицо; глаза у него блестят, он поднимает стаканчик, вежливо наклоняет голову и шепчет через стол:

- Станда, "скол"!

Команда приняла тост с тихим восторгом - Андрее-то, оказывается, тоже славный малый! Один за другим все чокаются со Стандои - "скол"! И Адам кивает Станде, дружелюбно моргая.

- Ребята, - решительно говорит Пепек, - пусть это "скол" будет только для нас. Никому другому мы так не скажем.

- Правильно, - веско добавляет крепильщик. - Это только для нашей команды.

Больше никто не оглядывается на Хансена, чтобы не докучать ему праздным любопытством; пусть Хансен отдохнет, ясно? И тем не менее все замечают, когда господин Хансен заказывает еще стаканчик, н удовлетворенно перемигиваются. Пить он умеет, ничего не скажешь - совсем как наш брат; сразу видать, что он ни капельки не гордый. И что ему тут с нами нравится. Станда испытывает сладостное чувство,- его клонит ко сну, он почти не слышит, о чем говорят товарищн; вон оно что - и Андрее чувствует себя здесь как дома. И Станда отваживается улыбнуться "псу" Андресу и приподнять стаканчик.

- "Скол"!

- "Скол"! - ответил запальщик и очень вежливо поклонился.

"Господи, какая команда!" - с радостью думает Станда, и глаза у него закрываются. Дед Суханек настойчиво трещит ему о чем-то, может о том обушке, но Станде все безразлично; вдруг ему становится так хорошо, словно он маленький и засыпает, а взрослые еще беседуют, но это уже какое-то непонятное бормотанье... иногда только звякнет стаканчик о поднос...

- ... ну, же, Мартинек, спой нам что-нибудь, - слышится настойчивый голос Пепека.

- Неудобно,--смущается крепильщик.

Мартинек такой аппетитный. Взглянешь на него - и представляешь себе избу с амбаром, там пахпег соломой и коровами; в стойле кто-то шумно вздыхает, должно быть лошадь...

- Да ну тебя, - отнекивается крепильщик Енда. - Гляди, Станда-то уже спит...

- Я не сплю, - блаженно уверяет Станда и проваливается в приятную тишину...

Станда проснулся оттого, что голова у него вдруг упала на край стола. Что это? А, Мартинек поет, зажмурив глаза и откинув голову; он поет высоким мягким голосом, упираясь руками в стол. Пепек качнул головой в сторону Матулы, - тот положил локти на стол и плачет, крупные слезы бегут по его багровым щекам. Андрее слушает с видом знатока, сосредоточенно склонив голову чуть набок, как делают господа на концертах; Адам неподвижно смотрит па Мартинека, а Ханс... Ханс отложил свои бумаги и карандаш и тоже слушает. И великан Мартинек поет вЫСОКИМ голосом, откинув голову и прикрыв глаза, откуда только берется такой нежный голос в этакой могучей груди! Станда оперся подбородком о стол, чтобы удобнее было слушать. "Еще!" - с наслаждением думает он и закрывает глаза.

- Теперь какую, ребята?

-- "Зачем вам плакать, очи голубые..."!

- Иди ты! Послушай, Мартинек, спой "Не мелю, не мелю"!

- Ладно! "Не мелю..."!

И Мартинек поет. Станда сонно моргает. Теперь поют все, "пес" Андрее дирижирует рукой и поетон вторит, закрыв глаза, похожий на кукарекающего петуха; Пепек делает губами "м-ца, м-ца"; дед Суханек блеет тонко, как козочка; Адам стискивает руки между колен и, уставясь в землю, тихонько басит.

Адам поет! Станда впросонках ничему больше не удивляется,- а то Адам еще сразу замолчит, заметив, что за ним наблюдают. Ханс придвигает стул и наклоняется к Мартинеку. Андрее перестал кукарекать и освобождает место для Хансена, но тот качает головой и нагибается через широкое плечо Мартинека, заглядывая ему чуть ли не в рот. Крепильщик не замечает этого; упираясь обеими руками в стол, он поет.

Должно быть, Хансену хочется петь вместе со всеми - губы у него шевелятся. Коробка андресовских сигарет наполовину пуста... Как все замечательно получилось, радуется Станда и с наслаждением поводит плечами, будто натягивает одеяло до подбородка. Братцы, какая у нас команда, просто необыкновенная! И Мартинек посмотрел на Станду и дружески подмигнул - спи, дружок, спи!

Когда Станда опять проснулся, голова его лежала на могучей руке крепильщика. Господин Хансен уже опирался локтем о стол шахтеров и на самом деле смотрел Мартинеку прямо в рот; Мартинек пел тихо, потупив глаза, а Андрее, Пепек, Адам - все делали губами только "пом-пом-пом, пом-пом-пом", точно аккомпанировали на струнах. Почему же так тихо, подумал было Станда, и тут Мартинек прервал песню.