Джеймс Уайт - Чрезвычайные происшествия

Конвей водрузил модель искусственной поджелудочной железы на хирургический лоток, стоявший на каталке, и подкатил ее к операционному столу — точнее говоря, к раме, где был размещен «пациент».

– Вам предстоит генеральная репетиция, пока — без временных ограничений, — бегло проговорил Конвей. — Итак, прошу вас занять места, и приступим…

Начало операции было сравнительно простым: практиканты под руководством Конвея вырезали кусок панциря размером восемнадцать на шесть дюймов, который Конвей затем извлек с помощью присоски. После того как отсосы начали откачивать жидкость из‑под панциря в стерильный контейнер, Конвей сделал длинный надрез и дал знак своим ассистентам. Те вооружились особыми подносами с длинными рукоятками, предназначенными для поддерживания жизненно важных внутренних органов во время откачивания подпанцирной жидкости.

– По очереди, пожалуйста, — резко проговорил Конвей, как только к операционному полю одновременно метнулись шесть клешней. — Вы грохочете, как механический цех! Вот так лучше, только не забывайте о том, что мне тоже нужно будет попасть внутрь муляжа… Сенрет, вы неправильно поддерживаете легкое. Позвольте, я покажу вам…

Конвей ухватился за обе клешни мельфианки и бережно придал им правильное положение. При этом у него пересохло во рту, и он изо всех сил постарался думать только о пациентах в палате, наполненной метаном. Дрожащим голосом он продолжил наставления:

– Для того чтобы образовать пространство для размещения поджелудочной железы, мы должны сначала сделать надрез на мышце, которая прикрепляет…

Неожиданно откуда‑то хлынула ярко‑красная жидкость и залила и перчатки Конвея, и все операционное поле. Конвей обескураженно уставился на муляж. Он мысленно спрашивал себя, как же это могло случиться, отлично зная как, а главное — почему.

– Поразительно натуральная модель, — восхищенно проговорил один из ЭЛНТ. — И хороший урок для всех нас, сэр. Конечно, мы вам мешали.

Конвей обернулся. ЭЛНТ протягивал ему оправдание, как соломинку, и он был готов за нее ухватиться. Но он сердито мотнул головой и ответил:

– Если это и урок, то он состоит в том, что и учитель не в состоянии предусмотреть всего. Вы свободны, доктора. Я распоряжусь, чтобы к следующей лекции техники починили модель.

Он не сказал «к моей следующей лекции», поскольку собирался посетить Каррингтона и заявить, что сдается.

Но сначала ему следовало найти кого‑то, кто мог бы его заменить. Нужно ведь было и о мельфианах подумать. Нужно было подыскать другого Старшего врача, с большим опытом и более устойчивой психикой. «Может быть, — подумал Конвей, — доктор Мэннен согласится меня заменить?»

Доктора Мэннена Конвей подстерег на выходе из операционной для ЛСВО. Его старый приятель, а некогда — и учитель специализировался в хирургии птицеподобных существ, принадлежащих к этому типу физиологической классификации, а также их сородичей, МСВК, и потому постоянно носил две соответствующие мнемограммы. Невзирая на это, он разговаривал весьма рационально — ну, разве что немного шутливо.

– Итак, ты в беде и тебе нужна помощь, — насмешливо пробасил Мэннен. — Ну и какие у нас проблемы? Профессиональные? Или нервишки расшалились?

– И то, и другое, — с тоской ответил Конвей.

Мэннен вздернул брови, усмехнулся и сказал:

– А я‑то думал, что тебе такое не грозит — уж больно ты прямолинеен. Ну‑ну. В подробности можешь меня посвятить за обедом — ну, то есть если ты не против того, чтобы наблюдать за тем, как я буду клевать нечто вроде попугаичьей смеси.

– Лишь бы рыбой не пахло, — с чувством отозвался Конвей и приступил к не слишком последовательному описанию своих неприятностей. И он, и Мэннен на время отключили свои трансляторы, дабы никто из инопланетян не подслушал их разговор по пути. Никак нельзя было допустить, чтобы подобный скандал стал достоянием гласности.

– Ну, в общем и целом твоя беда состоит в том, что тобой движет неудержимое желание приударить за крабами, — заключил Мэннен, когда они с Конвеем разыскали свободный столик. — Я хотел сказать: за крабихами, конечно. Ты только не обижайся, ради Бога, я вовсе не имел в виду, что с тобой что‑то серьезно не так.

– Но все это очень серьезно, — прошептал в ответ Конвей.

Мэннен кивнул.

– Для тебя — да. Понимаю, — сочувственно проговорил он. — И на мой взгляд, то, что тебя нагрузили мнемограммой ЭЛНТ на первый долгосрочный курс, — это грязная шутка. Вот когда получаешь мнемограмму намного более чужеродного существа, все куда проще. Свое и его сознание легче дифференцировать. А мельфиане по темпераменту очень близки к нам — вот одна из причин твоих неприятностей. А скажи, тебе не приходила мысль о том, что твое собственное подсознание тут тоже поработало, а? Как знать, может быть, ты подначиваешь этого шестилапого донжуана? Может быть, в глубине души наш сдержанный и сверхспокойный доктор Конвей разделяет его чувства? В конце концов в твоем мозге сейчас всего‑навсего запечатлены чужие воспоминания. Да, при этом вполне закономерно возникает определенное замешательство, но все же без особых трудностей можно определить, где ты сам, а где твой, так сказать, гость.