Алексей Бессонов - Концепция лжи

«Ну, а как же, – подумал Леон, глядя, как Мельник кривит губы и начинает уже перебирать пальцами листы в верхней папке из сегодняшней коллекции, – разумеется, левые, с их акциями на федеральных трассах, для России-матушки куда как опаснее, чем сумасшедшие с бомбой. Все как всегда – война уже идет, а мы к ней все еще не готовы».

– И тем не менее, – уверенно продолжал Артюхин, – кое-что у нас было. Я не решился бы преувеличивать опасность, однако же две – не самые заметные, кстати – группы сумели привлечь наше внимание настолько, что ими занялись всерьез. Прежде всего потому, – капитан вдруг стрельнул глазами в сторону Леона, – что за ними стояли бывшие астронавты.

Мельник мгновенно убрал руку от папки.

– Вот как? И вы можете назвать имена?

– Разумеется, но я все же продолжу. Вскоре мы выяснили, что обе эти группы не только тесно связаны между собой, но еще и поддерживают контакт с аналогичными структурами в Европе. И там тоже замешаны люди из международных исследовательских экипажей.

– Вы уведомили о своем открытии европейских коллег?

– В Европе ситуация оказалась намного сложнее, чем мы предполагали. Нам удалось выявить лишь несколько фигур, причем все они показались нам довольно необычными.

– Чем, капитан?

– Тем, что в служебных досье этих людей существуют довольно длительные провалы, то есть все они в то или иное время принимали участие в глубоко секретных проектах европейских структур. Разумеется, вы прекрасно понимаете, что ни о каких задушевных беседах с этими людьми не могло бы и речи. Кстати, одно я могу сказать почти наверняка – к пресловутым «Воинам Земли» они не имеют ни малейшего отношения. «Воины» – просто группка ультрарадикалов, где-то добывшая большие деньги.

– Значит, – спросил Леон, – вы тоже считаете, что взрыв в «Альгамбре» – дело рук мелкой банды отморозков?

– За деньги можно все, пан майор – отозвался Артюхин. – А в том, что у «Воинов» хватило бы духу провернуть подобную акцию, французские психологи не сомневаются.

– То-то они их до сих пор ищут, – буркнул Мельник. – Давайте-ка начистоту, капитан: вы считаете, что с этим делом что-то не так?

– Что-то не так, это мягко сказано, – вздохнул фээсбэшник. – Мои старшие коллеги считают, что дело это совсем тухлое, и стоит нам его чуть-чуть ковырнуть, как нас… остановят.

– Понятно. Да. Уровень конфликта и впрямь может оказаться запредельно высоким. Но все же… признаться, вы заинтриговали меня упоминанием об астронавтах. Мы можем посмотреть на тех, кто у вас сейчас в разработке?

– Я могу представить вас агенту. Он достаточно хорошо осведомлен обо всем, что происходило в этих группировках последние два года.

– То есть пока еще вы никого не взяли?

– На каком основании, господин подполковник? Чрезвычайного положения в России никто не вводил, так что же мы им инкриминируем? Частые поездки в Евросоюз? Знакомство с почтенными налогоплательщиками, отдавшими лучшие годы Роскосмосу?

– Верно… где мы можем встретиться с ним?

– Когда вам нужно?

– Прямо сейчас.

– Вы чем-то встревожены, господин подполковник?

– Потом… итак – когда, где?

Артюхин молча достал из-под рубашки пластинку коннектера и набрал какой-то шифр.

– Семена, – потребовал он.

Дальнейшая его речь осталась непонятой присутствующими, так как капитан явно пользовался набором кодовых фраз, не имеющих, на первый взгляд решительно никакого смысла – причем говорил он куда меньше, чем слушал. В конце концов представитель ФСБ отключился от эфирной линии и тряхнул головой:

– Через час, в центре. Тут недалеко, мы можем пройтись пешком.

Мельник вопросительно посмотрел на Коровина, и генерал согласно кивнул.

– Потом по графику.

– Хорошо… – Антон поднялся со стула, аккуратно отодвинул свои папки в сторону шефа, многозначительно постучал по ним пальцем (Коровин снова кивнул и забрал папки на свой стол), и повернулся к Артюхину: – Есть предложение зайти куда-нибудь на перекус, а то нашу столовку мой желудок не очень-то жалует. Время, я так понял, у нас есть?

– Время есть, – охотно согласился капитан.

Уверенно лавируя в суетливом лабиринте переулков, он вскоре привел друзей на какую-то совершенно незнакомую Леону улочку и остановился перед довольно скромной вывеской «Ивановы блины». Макрицкий похлопал глазами – улица была застроена десяти-двенадцатиэтажными жилыми домами, копирующими стилистику середины двадцатого века, на аккуратных паркингах стояли автомобили престижных марок, и главное, отсутствовала неизбежная гудящая толпа, от которой в Москве у него начинала болеть голова.