Алексей Бессонов - Концепция лжи

Одно странно – почему все же Штутгарт? В Москве представление было невозможно по политическим причинам, логичнее всего смотрелся Берлин. Неужели и там решили перестраховаться? Впрочем, скоро все это станет ясно…

Посольский «Майбах» привез его на окраину Москвы, в большой транспортный терминал, где стояли под погрузкой тяжелые конвертопланы со всех концов земного шара. Водитель показал что-то охраннику, и машина двинулась вглубь терминала, мимо огромных дисковидных грузовиков со сложенными сейчас пилонами двигательных установок.

– Мы приехали, – сказал Леону дипломат, когда впереди показался готовый к старту конвертоплан с логотипом одесской транспортной компании на борту. – Через час вы будете в Киеве. Там вас уже ждут.

Макрицкий затащил вещи в пилотскую кабину, пожал руку своему неожиданному спутнику и захлопнул за собой люк. Тотчас же взревели двигатели, и конвертоплан медленно пошел в темное вечернее небо.

В Киеве шел дождь пополам со снегом. Пилоты посадили машину на старом Голосеевском терминале, и под трапом его действительно ждали. Деловитые хлопчики в кожаных куртках с профессиональной сноровистостью сунули Леона в теплый салон старенькой «Истрицы», и без лишних слов повезли через мерцающий миллионами огней город. Леон оценил их подготовку – от ворот семейной усадьбы машина отъехала только после того, как ему открыли калитку.

– Что случилось? – недоуменно спросил отец, оторванный его прибытием от позднего ужина.

– Ничего, – совершенно буднично ответил Леон, раздеваясь. – Устал. Где мама?

– Они с Лялькой у Анохиных. А ты… Ты сошел с ума? Ты что, опять пьян?

– Папа… – Леон тяжело вздохнул. – Я не пьян, но, наверное, буду. Ты смотрел новости?

– Смотрел, – сразу помрачнел отец.

– Вопросы?

– Ты хочешь сказать, что…

– Папа, я хочу сказать, что многое кончилось. И для меня тоже. А еще я хочу коньяку. Дед дома?

– У себя.

Леон поднялся в кабинет деда. Тот, уже видевший в окно его приезд, встретил его без лишних вопросов – пожал руку и показал на кресло.

– Дед, дай коньяку, – попросил Леон.

«Почему я не ощущаю себя дома?» – вдруг подумал он.

– Ты как-то влез во всю эту историю, – утвердительно произнес дед, доставая пузатую темную бутылку.

– Я в нее не «влез», – тихо ответил Леон. – Без меня она бы не состоялась.

– Понятно… и теперь?

– Не знаю, – Леон едва расслышал собственный голос. – За мной идут, и пока что я должен побыть здесь – по крайней мере, до тех пор пока не разойдутся круги на воде.

– Я отправлю тебя в Крым, – шевельнул бровью дед.

Леон помотал головой и, взяв из его рук полную рюмку, вбил ее в себя одним глотком.

– Наливай еще, – сказал он. – Пропади все пропадом… почему отец такой мрачный? Он решил, что все… что все это негативно отразится на нашем бизнесе?

Дед покачал головой и, сунув ему в руки бутылку, сел за свой старый письменный стол. Только сейчас Леон заметил, что у него мелко подрагивает левое веко.

– У нас будут новые контракты, – сказал дед, глядя куда-то в сторону. – Но боюсь, что теперь кое-кому опять придется заниматься политикой. Ты не хотел бы стать депутатом? Городским для начала?

– Ты сошел с ума?

– Боюсь, что с ума, мой дорогой, сошел именно ты. Я догадывался, что ваши игры дурно кончатся, но все же надеялся, что не так печально. В моем возрасте у человека остается совсем мало надежд – а я, видишь ли, полагал, что доживу свое в относительном покое. Я собирался перебираться в Крым, – дед помолчал, потом беззвучно рассмеялся чему-то, – но мой дорогой внучек сделал, оказывается, все от него зависящее, чтобы я не знал покоя еще лет десять.

– Это должно было произойти, дед, рано или поздно, но должно было.

– Конечно. Поэтому теперь ты станешь депутатом. И спрашивать, заметь, никто тебя не будет. Вот так.

В кабинет неожиданно заглянул отец.

– Леон, там что-то Пинкас звонил. Он спешил очень, но попросил, чтобы ты пока дома был. К двенадцати он заедет, понял?

– Понял, папа, – зевнул Леон и проследил, как тот закрывает дверь.

– Чего это он по ночам разъездился? – удивился дед. – Что у вас там случилось в самом деле? Ты что, умудрился подставить наших?

– Ничего я не умудрился, – хмуро отозвался Леон, выбираясь из кресла. – А Пинкас твой – сволочь, так и знай. Впрочем, скоро ты в этом убедишься воочию. Все, мне пора.

– Куда это? – Дед тяжело поднялся из кресла.

– Туда! – рявкнул Леон и указал пальцем на потолок. – Или я должен выбирать между смертью и мечтой? Все! Не ищите меня, я скоро позвоню.