Алексей Бессонов: Торпедой пли!

Итак, была весна, поздняя весна 1942. Я и еще два офицера СС ниже меня рангом вышли из норвежского порта Нарвик на подводной лодке – наш путь лежал на русскую Новую Землю, где мы должны были выполнить секретное задание командования. Это была большая, так называемая «океанская» субмарина, но из-за того, что на обратном пути предполагалось принять на борт довольно большой груз, мы имели всего две торпеды – одна была заряжена в одной из носовых труб, вторая – в корме… Мы выполнили свою миссию и были на полпути к базе, когда…»

Полчаса спустя Джордж Санчес да Силва, задыхаясь, отбросил от себя последний лист, исписанный аккуратным отцовским почерком, и закрыл глаза. Перед ним живо и властно поднялась страшная картина той ледяной весны – он готов был поклясться, что чует соленый ветер далекого Баренцева моря, всем своим существом ощущает, как…

…волна ударила лодку в скулу, по-змеиному шипя, прокатилась по палубе и рассыпалась об острое ребро рубки, обдав всех стоящих на мостике пронзительно холодными брызгами. Корветтен-капитан Цихаус привычно выругался и украдкой взглянул на стоявшего рядом с ним мрачного мужчину с впалыми щеками и пронзительно голубыми глазами, которые взирали на мир с непробиваемым презрением. Тот даже не пошевелился. Струйки воды торопливо сбежали по прорезиненной ткани его зюйдвестки и ушли через шпигаты за борт – он двинулся лишь тогда, когда несколько капель, соскользнув с надвинутого на лицо капюшона, обожгли холодом его щеку.

Цихаус, сильно затягиваясь своей едкой сигаретой из дрянного болгарского табака, оглядывал прищуренными, слегка воспаленными глазами пляшущую серую линию горизонта. Голубоглазый офицер курил небольшую трубку. Неожиданно он сильно стиснул ее зубами и поднял к глазам мощный бинокль, до того без дела болтавшийся на его узкой груди.

– Там корабль, капитан, – отрывисто сообщил он, – взгляните сами.

Цихаус поспешно воздел свой «Цейсс».

– Срочное погружение! – рявкнул он в рубку. – Русский эсминец, герр штурмбаннфюрер. Скорее! Интересно, о чем думает акустик?! Сигнальщик! Я отдам вас под суд!..

Шипя насосами, лодка провалилась под холодное покрывало волн. Цихаус, все еще продолжая ругаться, поднял перископ и замер, воткнув лицо в резиновую маску визира.

– Доннер веттер, – сказал он, – эти большевики шпарят на таких узлах, что нам не стоит и пытаться… но все-таки мы попытаемся. Рильке! – позвал он штурмана. – Ну-ка полюбуйся на этих красавцев. Что скажешь?

– Как же я ненавижу тригонометрию, Эрик, – отозвался штурман, отняв лицо от маски. – Идем… где моя линейка?

Грызя ногти, пухловатый штурман стремительно произвел вычисления. Цихаус, стоя возле рулевых, отдал команды на изменение курса и снова прилип к перископу.

– Ну вот, – прошептал он через несколько мгновений, – теперь – пли!

Обильно смазанная тавотом, торпеда покинула носовую трубу. Цихаус напряженно наблюдал за ее движением. Тем временем русский эсминец, словно почуяв угрозу, неожиданно переложил руль. Цихаус исторг шквал ругани и в исступлении заколотил по рукояти ни в чем не повинного перископа. Неожиданно он смолк и вновь приник к резиновой маске.

– О, мой бог, – хрипло зашептал он. – Посмотрите, герр штурмбаннфюрер, посмотрите на это!

Эсэсовец решительно отодвинул его от перископа. Перед его глазами открылась жуткая и… странная картина: что-то большое, напоминающее собой ската (вдоль ребра объекта тускло помаргивал ряд желтых огоньков) медленно падало из седого неба прямо на русский эсминец. Запрыгали, исторгая фонтаны свинца, зенитные пушки – но через секунду все закрыло собой ослепительно яркое, искрящееся зеленное облако.

В рубке стал слышен скрежет металла – то море рвало переборки тонущего корабля… Штурмбаннфюрер провел рукой по лицу и глухо сказал:

– Я не знаю, что это.

– Это наши? – изумленно переспросил Цихаус.

– Я не знаю, – все так же глухо ответил эсэсовец. – Но, думаю, что нам лучше покинуть этот район. Как можно быстрее.

Корветтен-капитан послушался его совета. Напрягая моторы, лодка рванулась вперед. Теперь они делали почти десять узлов. Никто в рубке не смотрел друг на друга… через час акустик сбросил с себя наушники и помассировал виски:

– За нами идет какой-то гул… непонятный гул, я никогда не слышал ничего подобного.

Цихаус поднял белые от ужаса глаза. Штурман, не понимавший, что, собственно происходит, удивленно заморгал и отвернулся. Командир повернулся к офицеру в черном. Тот стиснул челюсти, отчего покрытые щетиной щеки запали еще сильнее: