Кир Булычев - Монументы Марса (сборник)

Я вернулся в душ. Снова зазвонил телефон. Междугородный. Это был Мирошниченко. Было плохо слышно, но я понял, что с поездами из Харькова произошла заминка и потому он не смог достать билета. Так что я должен ждать его через две недели. Я согласился ждать.

Доктор позвонил ровно в десять. К тому времени я успел поговорить с двенадцатью знакомыми и малознакомыми. Градусник за окном показывал тридцать восемь – температура поднималась катастрофически, как и предсказывал доктор еще на той неделе.

Доктор спросил:

– Вы готовы?

– Почти.

– Почему такой голос? Плохо спали?

– Плохо. Но это понятно.

– Разумеется, нервы?

– Нет, очень жарко.

– Я вам завидую. Если вы не лжете, то, значит, вы умеете владеть собой. Теперь слушайте меня внимательно. Сейчас десять часов три минуты. Через сто минут я жду вас на пустыре за гастрономом. Знаете?

– За стекляшкой?

– Да. Там забор, но в нем много отверстий, сделанных пьяницами. Сегодня суббота, на пустыре никого не должно быть.

– Через сто минут? – Мозги были совсем жидкими, и меня охватило вялое раздражение против его манеры изъясняться не по-человечески. Сто минут. Значит, во сколько мне надо быть на пустыре?

– Значит, на пустыре вы должны быть в одиннадцать сорок три. Ни минутой позже. Мы не можем ждать.

– Я понимаю, – сказал я.

– Надеюсь, вы уже уложили вещи?

– А можно взять вторую смену?

– Ни в коем случае. Вес вашей сумки не должен превышать пяти килограммов трехсот граммов.

Доктор отключился.

Я подумал, что у меня достаточно времени, чтобы еще раз залезть под душ. Но не дошел до душа. Снова зазвонил телефон, и я решил было не подходить, потому что после разговора с доктором окончательно понял, что завтра меня в Москве не будет, но потом все же подошел – в последний раз.

Звонила Ольга. Она очень удивилась, что я так рано встал, хотя я всегда рано встаю. Оказывается, она не хотела меня будить. Потом она спросила, как я себя чувствую, и я честно признался, что чувствую себя паршиво.

– Все себя чувствуют паршиво, – сказала Ольга. – Ты не представляешь – я сейчас говорю с тобой, а вся потная, словно камни таскала. Когда это кончится?

– Не знаю, – сказал я. – Может быть, никогда.

– Ой, не надо меня пугать! Меня все пугают – и телевизор, и даже ЖЭК. У нас горячей воды нет.

– А разве сейчас бывает другая?

Она не поняла юмора и сказал:

– Я, в принципе, согласна на горячую воду, потому что ее можно охладить. Ты меня понимаешь?

– А что звонишь? – спросил я, поглядев на часы и поняв, что семь минут из отведенных мне ста я уже истратил.

– Вопрос сексуальный, – сказала Ольга. – Конечно, при такой температуре думать о сексе неприлично, но женщина должна устраивать свое личное счастье. Как ты думаешь, Андрюша не импотент?

– Что?

– Манихеева мне сказала, что она точно знает от его прошлой любовницы, что он практически импотент…

Когда я смог повесить трубку, оказалось, что потрачено пятнадцать минут.

И тут же телефон взвыл снова. Он требовал меня, он желал общаться.

Я протянул руку к аппарату и тут осознал, что я не только сто минут – я могу всю свою жизнь провести у телефона.

Я законопослушный человек и не люблю бить чашки. Но осознание катастрофы вошло в меня в этот момент так глубоко, что я осторожно и медленно поднял телефон на уровень плеч и с наслаждением мальчишки, который ломает дорогую игрушку, швырнул его на пол. От телефона отлетели какие-то куски, он весь стал плоский, но тут же зазвонил вновь.

И тогда я его растоптал.

Топтал я его увлеченно, но кончилось это плохо, потому что я поскользнулся на какой-то детали и сел на пол. Отшиб копчик. Да так, что думал – уже не встану. Только мысль о том, что мне осталось восемьдесят минут, заставила меня с кряхтеньем подняться на четвереньки и приняться за отбор самых необходимых вещей.

Позвонили в дверь.

Я открыл, придерживая ладонью поясницу.

Это был почтальон.

Пот катился по нему ручьями.

– Я «Новый мир» не стал в ящик класть, – сообщил он мне. – Крадут. Из двадцатой квартиры жаловались.

Он передал мне журнал. На обложке были мокрые следы его пальцев.

– У вас попить не найдется, водички? – сказал почтальон. – Невыносимо работать. А кто о нас думает? У вас телефон разбился?

Мы пошли с ним на кухню. Из-под крана он пить не хотел, но, к счастью, нашлась вода в чайнике.

– Вчера по телевизору говорили, – сказал почтальон. – Нет гарантий, что не будет заражена вода, потому что очистные сооружения от этой жары остановились. Вы слышали?