Кир Булычев - На полпути с обрыва

– Мы сделаем для Миши куда больше, если сможем понять его предупреждение и воспользоваться им.

– Тогда я пошла?

– Иди, Кора. Постарайся заснуть. Завтра будет трудный день.

Калнин постучал в дверь Коре в пять утра. Еще толком не начало светать – лишь чуть заголубело небо. Он постучал костяшками пальцев, но Кора проснулась сразу – будто ни в одном глазу, хотя заснула только два часа назад. Страшно было засыпать – она боялась, что ей будут сниться кошмары.

Профессор был в пиджаке, застегнутом на все пуговицы, и на шею он намотал полотенце. Заметив взгляд Коры, он сказал:

– Пускай некрасиво, зато горло болеть не будет.

Когда они вышли из барака, он добавил шепотом:

– Наверное, вам смешно, что я думаю о горле в такой момент. Но мне вовсе не хочется болеть, когда начинаются приключения.

Лицо его было абсолютно серьезным, и Кора не понимала, шутит он или подбадривает ее и в самом деле ждет приключений.

Дождя не было, но поднимался туман. В густом сумраке он казался плотным, как светло-серая вата, и, сделав шаг вперед, Кора погрузилась в него по пояс.

– Ничего, – прошептала она, уговаривая больше себя, чем Эдуарда Оскаровича, – скоро рассветет, а сейчас в тумане нам легче уйти из лагеря.

– Если не поломаем ног, – разумно ответил профессор Калнин.

Ног они не поломали и даже отыскали дыру в заборе. А как только начали подниматься в гору, то выбрались из моря тумана. Начало светать. Как бы приветствуя победу профессора и Коры над силами природы, всполошились и начали петь птицы, поднявшийся свежий ветер принес в лес свежий шум листьев; правда, от него было очевидное неудобство спутникам: он сбрасывал с деревьев дождинки и норовил плеснуть за шиворот.

Когда они поднялись к развилке, стало почти совсем светло и предметы, до того состоявшие из различных сочетаний серых цветов, приобрели разноцветие, и даже небо стало голубым.

Затем они свернули на узкую тропинку, что вела к вилле «Радуга», но спускаться к вилле им не пришлось, потому что Кора, зоркая и настороженная, вдруг замерла: в утренний шум леса вмешался чужой, животный звук.

Кора подняла руку.

Профессор понял и послушно остановился.

Стараясь не наступать на сучки, Кора выглянула на открытую полянку, и там, под сенью могучего дуба, свернувшись в комок, спал человек, накрытый плащом, и храпел так, что плащ от каждого его выдоха вздымался, словно воздушный шар.

– О господи, – произнес профессор. – Этот старый дурак обязательно простудится.

Он пересек поляну, и Кора не смела его остановить.

Он наклонился и потряс спящего за плечо.

Тот проснулся сразу, словно и не спал, а ждал прикосновения. Он сел. И Кора сразу узнала Гарбуя.

Начальник проекта был накрыт плащом, словно мусульманская женщина платком, и его широкое розовое детское лицо тоже казалось женским.

Эдуард Оскарович словно и не удивился встрече. Он подождал, пока Гарбуй поднимется и задрожит от накопившегося в нем холода, пока проморгается и протрет глаза, а потом спросил:

– Давно нас ждешь?

– Я убежал, – сообщил Гарбуй. – Наверное, с минуты на минуту они начнут меня искать. Может, даже с собаками. А ты, как всегда, где-то отдыхаешь.

– Я ждал вчера вечером. Кора может подтвердить.

– Зря ты приглашаешь посторонних, – поморщился избалованный мальчик.

– Это сейчас не обсуждается. Кора полезнее, чем я. Особенно сейчас.

– Вопрос о пользе абстрактен. Ты, например, умудряешься доказать свою бесполезность в самый неподходящий момент.

– Давай не будем сейчас спорить, – сказал Эдуард Оскарович, но, как почувствовала Кора, не от миролюбия, а от того, что момент был критическим.

– Я и не собирался спорить, – ответил Гарбуй.

Он стоял, широко расставив толстые короткие ноги, картинно запахнувшись в плащ, как, наверное, делали поздние римские императоры, не уверенные в том, что их поддержат мятежные легионы. Влажные колечки рыжеватых волос окружали его розовую лысинку нимбом, и в этой лысинке, как ни странно, тоже было нечто трогательное и детское.

– Чего ты боишься? – спросил Эдуард Оскарович.

– Я думаю, что военные решили меня убить, – ответил Гарбуй. – До сегодняшнего дня я держался наверху только силой и хитростью президента. Я был нужен ему для власти, и я был опасен военным. Теперь, когда они убили президента…

– Он был убит?

– Они устроили ему авиакатастрофу. Я знаю точно: со мной смог связаться его адъютант. Он предупредил меня, что я на очереди.