Кир Булычев - На полпути с обрыва

Часам к десяти махолет был собран, Всеволод разделся до плавок, потому что в случае неудачного спуска мог упасть в море, а там любой костюм – лишний. Старушка первой пошла в крепость, откуда лучше всего было наблюдать за испытаниями, там у нее на скамеечке лежала видеокамера, которая фиксировала птичьи полеты. Остальные дождались, пока инженер Всеволод Той вертикально прижал к себе одно крыло, а его помощник сделал то же самое со вторым, и, покачиваясь от порывов ветра, они отправились вверх по склону. Там, за громадной кубической скалой, инженер прикрепил к себе крылья, и помощник его вышел на открытое пространство и долго стоял, ожидая, пока ветер утихнет. Наконец он дождался паузы и закричал:

– Давайте, Сева!

Всеволод выбежал из-за скалы и тут же сделал сильное движение руками. Крылья подхватили его, как ладони мужчины подхватывают котенка, и оторвали от земли. Инженер совершал плавательные движения ногами, а крылья служили ему как средство для планирования. Все же, даже несильно двигая ими, он понемногу стал подниматься вверх. Там, наверху, ветер дул иначе, и Всеволод направился к морю. Коре хотелось крикнуть, хорошо ли ему одному в такой вышине, не страшно ли. Но это было глупое желание, и оно, к сожалению, перекликалось с мыслями Вероники, которая сообщила окружающим:

– Наверное, я этого не переживу. Какое счастье, если Сева вернется живым. Это же безумие, правда, это безумие.

– Безумству храбрых, – сообщил композитор Миша, нашпигованный забытыми цитатами, – поем мы гимны.

– Очень впечатляет, – сказала Вероника.

– Кажется, эти слова принадлежат Лермонтову. Я когда-то хотел написать на них кантату.

– Погодите же! – огрызнулся вдруг долговязый, бледный поэт Карик. – Вы мешаете наслаждаться зрелищем!

– Наслаждайтесь. Кто вам мешает! – обиделся композитор. – Я же только говорю, а не махаю руками, как некоторые.

Кора пошла к крепости – скоро Всеволод долетит до нее.

В крепости уже была бабушка из семьи Романовых, которая снимала полет Всеволода на видео. Кора сразу поглядела вниз, через парапет – на море. Там, среди белых барашков, покачивалось зернышко тмина – вторая лодка с наблюдателем.

Кора кинула взгляд в сторону кустов, посмотрела на скалы за осыпавшейся стеной – нет, комиссара Милодара нигде не видно. Сегодняшние события его не интересуют.

И тут махолет инженера появился из-за скалы. Он держал курс на крепость. Было очевидно, что Всеволод видит стоящую там Кору и направляется именно к ней, – Вероника пока задержалась у дороги, то ли выясняя отношения с композитором, то ли приводя в очередной раз в порядок свой туалет. Конечно, инженер мог направляться и к старушке, но вот он подлетел поближе и, мерно взмахивая громадными крыльями, крикнул:

– Кора, привет!

Тут уж никаких сомнений о том, что он видит именно ее, не оставалось.

– Привет! – Кора подняла руку, радуясь его достижениям. – Тебе хорошо?

– Хорошо! – Ветер донес ответ и тут же рывком умчал его вдаль. Инженер с трудом удержал равновесие, и его пронесло близко от Коры. Он смеялся и наслаждался птичьим полетом.

– Я готова в него влюбиться! – воскликнула бабушка из семейства Романовых. Но, кроме Коры, никто не услышал этого признания.

Площадка крепости наполнилась народом во главе с Вероникой. Все прибежали сюда. Но Всеволод уже взмыл так высоко, что казался орлом или коршуном, реющим над склоном горы.

– Спускайтесь! – кричала Вероника. – У вас устанут руки.

– Не беспокойтесь, – возразил ей ассистент инженера, – мы это предусмотрели. Руки лежат на специальных салазках.

Выждав паузу в порывах ветра, Всеволод решил еще раз спуститься к своим друзьям. Он начал снижаться кругами, и полет его был плавным и даже торжественным. По крайней мере, так казалось Коре.

Вот человек-птица, совершая очередной круг, приближается к обрыву, на вершине которого приютились развалины Птичьей крепости, вот он снова берет курс к морю, и под ним разверзается пропасть глубиной в сотни метров…

И тут случилось нечто ужасное!

Шквал или просто удар налетевшей воздушной массы оказался неожиданным для инженера, и он не успел развернуть крыло, чтобы взмыть на воздушной волне. Ударив в крыло, волна завернула руку пилота, и Всеволод на секунду потерял равновесие. Этого было достаточно для того, чтобы ветер добрался до второго крыла и, переворачивая человека, отломал часть крыла, пустив по небу клочья паутины, словно носовые платки.