Кир Булычев - Вид на битву с высоты

Он вовремя увел камнеметчиков. На то место, где они только что прятались, обрушился град стрел и камней.

– Теперь возвращайтесь и дайте еще один залп. Надо показать, что нас много. Если удастся выстрелить по два раза, то представлю к награде. А потом – снова в укрытие. Ясно?

Камнеметчики не отвечали, они поставили и примеряли к пращам округленные, смертельно равнодушные камни.

Коршун скатился в канаву к своему бывшему взводу. Несмотря на то что Золотуха отдал ему еще нескольких человек с других траншей, здесь дела шли хуже некуда. Несколько раненых лежало на дне канавы. Если стрела попала в руку или ногу – не страшно, но раны в живот и в глаз были смертельными – наконечники стрел у этих подонков зазубрены, и если начнешь тащить стрелу, то вытащишь все кишки.

В иное время Коршун приказал бы запасным солдатам оттащить раненых в лазарет. Но сейчас людей не хватало. И это было плохо, потому что, когда стрелок боится получить рану и тем более понимает, что некому оттащить его до лазарета, он робеет и уже готов сам покинуть позиции.

Коршун пошел на риск. Он сам осмотрел раненых, лежавших на дне канавы.

– Сейчас, – обещал он, – мы отведем в лазарет самых тяжелых. Кто сможет, пойдет сам. Но без моего приказа позицию не оставлять. Мы с вами должны потерпеть – я добегу до правого фланга к камнеметчикам, оттуда виднее, что нам грозит.

Посланный в штаб не возвращался, от Золотухи тоже не было вестей.

Коршун под внимательными и тревожными взглядами раненых, пробежал, пригибаясь, к руинам санатория.

Там осталось всего двое камнеметчиков. Еще один был убит, один ранен в руку и не мог стрелять.

– Мы уходим, – сказал один из двоих здоровых. – Они нас везде достают. Это бойня.

– Погоди, – попросил Коршун. Он не мог им приказать. Он понимал, что умирать никому не хочется. – Дай я посмотрю, что там творится.

У Коршуна не было надежного наблюдательного пункта в центре позиции. Отсюда, с фланга, он хоть мог увидеть, что происходит в овраге.

Он все еще рассчитывал на суеверие ублюдков, которое не позволит им идти через территорию санатория, так что точка, с которой он смотрел на овраг, была фактически крайней на всей линии боя.

Он осторожно просунул голову сквозь деревяшки и сухие ветки, и то, что он увидел, его испугало – такого он не ожидал.

Овраг буквально кишел вражескими солдатами – тут их было не меньше батальона. Первые ряды несли перед собой овальные щиты, надежно защищавшие от стрел. Сколько раз Коршун требовал, сначала от Шундарая, а потом от Дыбы, чтобы ускорили поставку щитов для их роты из города. А там все обещали, но ничего не делали. А перед щитами камнеметчики были бессильны.

Вперед вышел командир наступающей колонны.

– Дай сюда скорее. – Коршун протянул руку к камнеметчику.

Тот понял, но спросил:

– А я как же?

– Берите вашего раненого и бегите в канаву к остальным. Здесь вам уже делать нечего.

– А праща?

– Ну если ты такой мастер, – озлился Коршун, – то сам и стреляй.

– И выстрелю! – сказал камнеметчик и подполз к Коршуну. Но увиденное испугало его настолько, что он прошептал: – Бери пращу, командир, потом отдашь.

Он скатился вниз в ложбину, где лежал их раненый, и они втроем поспешили прочь, к канаве, хотя Коршун подозревал, что в канаве они не остановятся, а пойдут еще дальше в тыл.

Разглядывая командира ублюдков, который неразборчиво выкрикивал команды, Коршун догадался – если, правда, он правильно догадался, – что его комполка решил пропустить колонну ублюдков, пожертвовав ротой Коршуна, а затем отрезать ее ударами с двух сторон. Но в то же время Коршун далеко не был уверен в своей правоте, потому что в развалины санатория солдаты могут не сунуться.

«Я не имею права на такие упаднические мысли, – сказал себе Коршун. – Мы отдаем свою жизнь за спасение города от ублюдков, это наш долг. И пускай я умру...»

И пока он повторял про себя эту молитву солдата, рука его отошла назад – он умел обращаться с пращой не хуже камнеметчика.

Он не надеялся на успех – в планы Коршуна входило лишь желание внести смятение в боевые порядки врагов и выиграть немного времени.

Наконец движение внутри колонны противника закончилось. Солдаты со щитами оказались спереди и по бокам колонны, как в римской фаланге.

Офицер поднял руку, приказывая этой непробиваемой «свинье» двинуться вперед.

Сам же повернулся, чтобы войти внутрь фаланги, для чего два солдата в первом ряду чуть раздались в стороны.