Кир Булычев - Космический десант (Сборник)

– Какой клад, я спрашиваю!

Старый бездельник был подозрителен и всю жизнь мечтал отыскать клад. Любая русалка, любой карась в окрестных лесах знали, что Водограй перерыл всю тину в окрестных болотах, надеясь сказочно разбогатеть. Отыскал старую шину, остов зонта, танк времен Гражданской войны, случайно потерянный англичанами, неоткрытую банку сгущенки и, говорят, скелет утопившейся жены помещика Гуля. С зонтиком Водограй почти не расставался, шутил, что ждет дождя. А если дождь начинался, то водяной нырял в воду, а зонтик оставлял снаружи.

– Да погоди ты! – возмутился Собачко. – Не буду же я этому Стендалю рассказывать, что мы озеро в аренду взяли. Что мы тут клуб интересных встреч устраиваем. Так бы он нас сюда и привел!

– Спросили бы кого-нибудь другого!

– Спрашивали. Никто не знает, что за озеро – Темное. Сказал бы ты с самого начала, что это и есть озеро Копенгаген, мы бы давно здесь оказались.

– Забыл я, забыл, чего уж там! – рассердился Водограй. – Старый стал, вот и забыл.

– Какой еще клуб интересных встреч? – не выдержал и вмешался Стендаль. – Кто с кем будет встречаться?

Не удостоив его ответом, Собачко достал из кармана переносную рацию, вытер ее о рубаху и начал бормотать. Это тем более встревожило Удалова. Они, конечно же, имели дело с мафиозной организацией. Но что значат слова о клубе?

Салисов уже малость обсох и обнаглел.

Он стал прохаживаться по берегу и громко вещать в расчете на обитателей озера:

– Живут некоторые в тишине, бедности и полном отрыве от цивилизации. Нигде не бывают. А вокруг творятся удивительные вещи. Американцы ходят по Луне, машины играют в шахматы, а в разных странах уже укрепилась свободная любовь.

При последних словах в камышах произошло оживление, так как некоторые русалки уже слышали о свободной любви, но не умели отличить ее от несвободной.

Под влиянием слухов многие русалки решили, что им все дозволено. Были совершены даже две попытки эмиграции – нет, не на соседнее озеро и даже не в реку, а в город Гусляр. А совсем уж тупую русалку Прасковью Филипповну Удалов с тетей Полей выловили у самой станции – она подалась в Америку.

Будто там своих русалок нет! А как такой дуре объяснишь, что без регулярного купания в настоящей лесной воде русалки умирают, как птицы в стратосфере?

Слова Салисова падали на благодатную почву. До появления здесь Салисова с Собачко русалки действовали по собственной неумной инициативе. Теперь же появились вожди. И возможности для бунта.

– Ты говори, говори, любезный! – закричала из камышей перезревшая в девках русалка Римма. Она всюду распространяла сплетни, будто живет с лешим, но так как каждому разумному человеку известно, что леших на свете не бывает, то ясное дело – Римма томилась в девках.

– Мы пришли дать вам свободу! – закричал Салисов басом. – Теперь каждая русалка получит столько мужчин, сколько пожелает, и, самое интересное, – любого цвета.

– Это еще что значит – любого цвета? – удивился Стендаль.

– А у нас уже создано, молодой человек, – заявил Собачко, – акционерное общество по эксплуатации вашего озера. Теперь, когда мы с вашей помощью обнаружили его и нанесли на карту, сообщили его координаты в область, проходит приватизация озера его трудовым коллективом.

– Каким еще трудовым коллективом?

– Вы задаете слишком много вопросов, молодой человек, – оборвал Стендаля Салисов. – Трудовой коллектив – это наши отечественные русалки, гордость советских лесов и рек.

Из камышей выглядывали глупые хорошенькие русалочьи физиономии.

Блестящий мир приключений и чувственных наслаждений сверкал ожиданием в их зеленых глазах.

– Да вылезайте, вылезайте! – торопил их Салисов, который не был до конца уверен в своей правоте. – Покажитесь вашим сопредседателям!

– Девочки! – закричала тетя Поля. – Остановитесь!

Честь русалке дается единожды. Лишь раз в жизни можно метать икру. И надо выметать ее так, чтобы не было мучительно больно за пустые хлопоты! Но ее мало кто слушал.

Из камышей, из прибрежного тростника, а то и прямо из глубины поднимались все новые стройные девичьи фигуры. И вот уже первая из них – известная нам Римма – вышла из воды и замерла по щиколотку в озере, совершенно обнаженная, если не считать занавески длинных волос, прикрывавших правую грудь. Но ее живот и бедра, плавно и изящно покрытые мелкой зеленой чешуей, были открыты и представлены для всеобщего обозрения.