Грег Иган - Синглетон

Когда эксперимент закончился, Оливия поблагодарила меня, но стала еще более отстраненной, занявшись анализом результатов. Радж, один из ее аспирантов, вынул из моей вены иглу, залепил крошечную ранку пластырем и помог мне снять шапочку.

- Конечно, тебе пока неизвестно, был я в контрольной группе или нет, - сказал я ему, - но замечал ли ты у кого-нибудь значительную разницу?

Я был одним из последних испытуемых в экспериментах с микроканалами, и если какие-либо эффекты имелись, то сейчас бы их уже выявили. Оливия загадочно улыбнулась:

- Дождись публикации, и все узнаешь. Радж наклонился ближе и прошептал: - Нет, никогда.

Я встал с кресла.

- Зомби идет! - провозгласил Радж. Я сделал вид, будто желаю полакомиться его мозгом, и Радж, смеясь, попятился. Оливия наблюдала за нами с выражением терпеливой снисходительности. Самые упорные приверженцы Пенроуза утверждали, что эксперименты Оливии не доказывают ничего, потому что даже если люди ведут себя одинаково, когда все квантовые эффекты исключены, они могут проделывать это как простые автоматы, полностью лишенные сознания. Когда же Оливия предложила своему главному оппоненту испробовать на себе блокировку когерентности, тот ответил, что это не прибавит ее доводам убедительности: ведь воспоминания, заложенные в состоянии, когда человек является зомби, будут неотличимы от обычных воспоминаний, и поэтому, вызывая в памяти пережитое, вы не заметите ничего необычного.

Подобная аргументация могла кого угодно привести в отчаяние с тем же успехом можно было предположить, что все в мире, кроме тебя самого, являются зомби, и ты сам становишься им каждый второй вторник. По мере того, как эксперименты повторялись другими группами по всему миру, сторонники теории Пенроуза как научной гипотезы, а не как подобия мистической догмы, постепенно соглашались с тем, что ее следует отвергнуть.

я вышел из здания неврологической лаборатории и зашагал через кампус, возвращаясь в свой кабинет на факультете физики. Было мягкое и ясное весеннее утро, студенты лежали на траве и дремали, прикрыв лица раскрытыми книгами. Все-таки у чтения со старомодных листков бумаги еще остались кое-какие преимущества. Я вставил себе в глаза чипы всего год назад, и хотя адаптировался к этой технологии достаточно легко, меня до сих пор раздражало, что просыпаясь воскресным утром, я видел, как Франсина, не вставая с постели, читает «Геральд» С закрытыми глазами.

Полученные Оливией результаты меня не удивили, но я испытывал удовлетворение от того, что проблема решена раз и навсегда: сознание оказалось чисто классическим, а не квантовым феноменом. Кроме всего прочего, это означало: нет причин полагать, что программа, работающая в классическом компьютере, не может обладать сознанием. Разумеется, всё во Вселенной на каком-то уровне подчиняется квантовой механике, но Поль Беньоф, один из пионеров квантовых вычислений, еще в 80-е годы показал, что можно построить классическую машину Тьюринга из квантово-механических частей, а последние несколько лет я в свободное время изучал раздел теории квантовых вычислений, ставящий перед собой цель - избегать квантовых эффектов.

Вернувшись в кабинет, я вызвал на внутриглазной экран схему устройства, которое назвал «Квасп» - квантовый синглетонный процессор ( Singleton (англ.) - переводится как «одиночка», но также означаети «множество, состоящее из одного элемента, ). Квасп будет использовать все технологии, разработанные для экранирования последнего поколения квантовых компьютеров от «сцепления» ( В оригинале этот термин квантовой физики звучит как «entanglement» и переводится как «спутанность, переплетение», Физический смысл термина поясняется в сопроводительной статье. ) С окружающей средой, но для совершенно иной цели. Квантовый компьютер экранируют, чтобы он мог выполнять большое число параллельных вычислений и чтобы каждое из них при этом не порождало собственную независимую историю, в которой доступен лишь один ответ. Квасп же станет выполнять в каждом такте лишь одно вычисление, но на пути к уникальному результату он окажется способен безопасно проходить сквозь суперпозиции, включающие любое количество альтернатив, не превращая эти альтернативы в реальность. Отрезанный от внешнего мира на протяжении каждого такта вычислений, он будет сохранять свою временную квантовую амбивалентность такой же частной и не относящейся к делу, как мечта или сновидение, и никогда не будет вынужден проигрывать каждую вероятность, которую он осмелится принять во внимание.