Тед Чан - Тебе нравится, что ты видишь?

Учитывая, как часто меняется мода, людям бывает трудно вообразить, что есть абсолютные маркеры красивого лица. Но оказывается, что, когда людей различных культур просят распределить фотографии по привлекательности лиц, картина возникает вполне определенная. Даже грудные дети проявляют те же предпочтения некому типу лиц. Это позволяет нам вычленить ряд черт, общих для представлений о красивом лице.

Вероятно, самая очевидная среди них — чистая кожа. Она эквивалентна яркому оперению у птиц или блестящему меху у млекопитающих. Хорошая кожа — наилучший отдельно взятый показатель молодости и здоровья и ценится в любой культуре. Угри, возможно, сами по себе не страшны, но выглядят как более серьезное заболевание, вот почему они вызывают у нас неприязнь.

Другая черта — симметричность. Мы можем не отдавать себе отчета в миллиметровых различиях между чьей-нибудь левой и правой стороной, но замеры показывают, что индивидуумы, имеющие рейтинг наиболее привлекательных, наиболее симметричны. И хотя наши гены всегда стремятся именно к симметрии, достичь ее в ходе развития очень трудно. Любой стрессорный фактор в окружении — к примеру, недостаточное питание, заболевание, паразиты — приводит в ходе роста к асимметрии. Симметрия подразумевает сопротивляемость подобным стрессам.

Прочие черты связаны с пропорциями лица. Нас обычно привлекают те пропорции, которые близки к средним для населения. Совершенно очевидно, что они зависят от того, к населению какой страны или местности вы принадлежите, но близость к середине обычно указывает на здоровый генотип. Единственные отклонения от середины, которые люди неизменно находят привлекательными, — преувеличения вторичных половых признаков.

В основе своей каллиагнозия есть отсутствие реакции на эти черты, не более того. Каллиагностики не слепы к моде или культурным стандартам красоты. Если черная губная помада — «последний писк», каллиагнозия не заставит вас забыть про нее, хотя вы можете и не замечать различия между лицом хорошеньким и лицом простеньким, но с накрашенными этой помадой губами. Если все кругом насмехаются над людьми с широкими носами, к вам эта манера тоже пристанет.

Поэтому каллиагнозия сама по себе не может устранить дискриминацию по внешности. Она скорее уравнивает шансы: снимает врожденное предубеждение, тенденцию к возникновению подобной дискриминации. Таким образом, если вы хотите научить людей не обращать внимания на внешнее, вам не придется вести неравный бой. В идеале вы начинаете с окружения, где все приняли каллиагнозию, а затем переносите это пренебрежение внешним на общество.

Теймера Лайонс:

Меня часто спрашивают, каково мне было в «Сейбруке», как это расти с капли. Честно говоря, пока ты маленькая, ничего особенного; говорят же: то, с чем растешь, кажется тебе нормальным. Мы знали, что есть нечто, что видят другие люди, а мы не можем, но это вызывало только любопытство, не более того.

Например, мы с друзьями смотрели кино и пытались угадать, кто взаправду красивый, а кто нет. Мы утверждали, будто можем определить, но на самом деле не могли — одних только лиц нам было мало. Мы просто полагались на то, кто главный герой, кто его друг — все же знают, что главный герой или героиня всегда красивее друга или подруги. Это не на сто процентов верно, но обычно можно определить, если смотришь мелодраму, в которой главный герой не может не быть красавцем.

А вот взрослея, начинаешь задумываться. Тусуясь с ребятами из других школ, мы иногда чувствовали себя странно, потому что у нас есть калли, а у них нет. Не всем это важно, вот только постоянно напоминает тебе, что есть что-то, чего ты видеть не можешь. А тогда начинаешь ссориться с родителями, потому что они не дают тебе увидеть реальный мир. Но что с ними спорить? От них никогда толку не добьешься.

Ричард Хеймилл, основатель «Школы Сейбрук»:

«Сейбрук» выросла из нашей жилищной коммуны. Тогда у нас было около двух десятков семей, и мы пытались создать общину на основе общих ценностей. У нас было собрание о том, сможем ли мы организовать альтернативную школу для наших детей, и один родитель поднял проблему влияния средств массовой информации на подростков. В каждой семье дети просили разрешения сделать косметическую операцию, чтобы выглядеть как топ-модели. Родители сопротивлялись как могли, но невозможно изолировать детей от мира: они живут в обществе, одержимом имиджем.