Александр Бушков - Волчье солнышко

…Когда его отправляли, одним из провожавших был доцент Калатозов, великий знаток исторических афоризмов всех времен и народов. Бородатый такой мужик, пижонистый чуточку. Он прокопался в необъятной памяти и извлек слова, которые четыреста с чем-то лет назад Ульрих фон Гуттен сказал Мартину Лютеру, отправлявшемуся в Вормс на грозный суд короля Карла, где с Лютера вполне могли содрать рясу вместе со шкурой. И Калатозов напомнил Даниилу эти слова вслух:

«МОНАШЕК, МОНАШЕК, ТЕБЕ ПРЕДСТОИТ ТРУДНЫЙ ПУТЬ…»

Был тесный квадратный двор, и ночь, и гроздь из пяти прожекторов на гнутом кронштейне. Они освещали кирпичную стену, рыжую и выщербленную, а все остальное захлебывалось во мраке. Солдаты в глухих мундирах и круглых фуражках стояли, прижав окованными прикладами носки сапог. Справа тусклыми гнилушками светились погоны офицеров и белел халат врача. А над всем этим стояла круглая луна, плоское и желтое волчье солнышко, и такой же желтый и тусклый полумесяц красовался на рукавах мундиров.

Скучный голос приказал:

– Номер один.

Спиной к стене встал мужчина в военных бриджах и исподней рубашке. Карабины колыхнулись, взмыли горизонтальным частоколом. Голос монотонно забубнил:

– Враг народа Смородин, бывший командир лейб-гвардии полка Радомежского военного округа. Будучи замаскированным политическим извращением, публично назвал Министерство Урегулирования Умов инкубатором подонков. Безусловно заслуживает искоренения.

Грянул залп, эхо заколотилось о стены глухой каменной коробки, нашло наконец выход и умчалось прочь. Бывший лейб-артиллерист сполз по стене, оставив на ней кривую темную полосу.

– Номер два.

К стене толкнули девушку в разорванном полосатом платье, она стояла, прижав к груди сжатые кулачки и все вглядывалась, словно хотела увидеть кого-то за слепящим занавесом прожекторов.

– Враг народа Неледзевская, бывшая студентка Императорского лицея изящных искусств. Была уличена патриотом в неоднократном ношении мини-юбки – орудия растления умов, порожденного гнилой идеологией разлагающегося Запада и тверского коммунизма. Безусловно подлежит искоренению.

Залп, девушка подломилась в коленках и опустилась на землю. Тело дернулось несколько раз. Каркнул начальственный голос, сержант в синем мундире с красными погонами подошел к лежащей и, не нагибаясь, выстрелил ей в голову.

– Вообще-то, это формализм, – сказал кто-то. – Ну эту-то зачем? Диалектика учит нас дифференцировать подход к врагу. Можно было и на перевоспитание отправить.

– У тебя еще перевоспиталка не устала?

– Да нет, я сугубо в целях дифференциации.

– Хватит болтать. Циркуляры об искоренении утверждены маршалом. Не слышу?

Упала ознобная тишина, и несколько голосов торопливо гаркнули:

– Маршал! Маршал! Моральная чистота нации и император!

– То-то. Есть там кто ещё?

– Да был какой-то мухомор…

К стене поставили старичка в черном хорошем костюме.

– Враг народа Чавкин, бывший профессор Императорской академии наук. Злонамеренно доказывал, что Атлантида существовала, игнорировал проникнутые духом патриотизма и здоровой морали труды академика Фалакрозиса. Имел наглость утверждать, что археологические находки значат больше, чем работы идеологов государства, то есть, по сути, проповедовал буржуазную аполитичность науки, переходящую в коммунистическое начетничество. Игнорировал указания о том, что каждый черепок имеет свое идеологическое значение, которое нужно уметь раскрыть. Безусловно заслуживает искоренения. Взвод, пли!