Сергей Чекмаев: Бремя стагнатора

Виновником происшествия оказался молодой водовоз. Переполненная бочка подпрыгнула на очередной выбоине мостовой да и переломила колесную ось всей тяжестью. Повозка застыла, перегородив проезд, сзади набились другие, подперли друг друга, кто-то попытался развернуться, но добился лишь еще большей неразберихи.

На пузатом боку бочки в свете факелов и праздничных салютов посверкивала ледяная корка – от удара часть воды выплеснулась наружу. Водовоз возился в снегу, пытаясь устранить поломку, а вокруг бушевал целый ураган проклятий.

Старший глашатай спешился, с трудом пробился к виновнику пробки:

– Эй, парень, долго тебе еще копаться?

Возница вылез из-под днища – веселый и чумазый парень весьма плутоватого вида:

– Долго! Тяжелая, зараза! Придавила, никак сдвинуть не могу!

– Давай поторапливайся! Мы тебя ждать не будем!

Ничуть не обескураженный суровостью тона водовоз отозвался:

– Рад бы, но не могу! Без колес мою бочку и шестью скакунами не сдвинешь.

Старший выругался: парень прав, и с этим ничего не поделаешь. Он огляделся, понимая, что на переполненную площадь никак не соберешь больше двадцати человек. Глупо будет читать указ горстке людей. Пусть этот неумеха возится со своей колымагой, а императорскую волю можно пока объявить на Лобном месте.

– Вот что, парень. Мы вернемся очень скоро, и я надеюсь, что тебя здесь уже не будет. Иначе тебе придется разговаривать не со мной и не здесь.

– А где? – спросил возница, ухмыляясь.

– В канцелярии Ока. Поехали, ребята.

Глашатаи умчались к Западным воротам.

Водовоз проводил их взглядом и в который уже раз порадовался невиданной удаче. За эту якобы поломку ему заплатили столько, сколько он не зарабатывал и за целое лето. Поэтому он совершенно спокойно копался у сломанной оси, не обращая внимания на крики и ругань других возниц. Даже императорские глашатаи не смогли его напугать. За такие деньги он, не раздумывая, прыгнул бы в яму, кишащую ядовитыми змеями.

Когда на Лобном месте взревели трубы, трактир давно кипел вовсю, будто котелок с варевом.

Немузыкальный сигнал стал для разгоряченной толпы командой к действию:

– Императорские глашатаи! – сказал кто-то. – Зачем еще?

– Ясно зачем: объявить о мире! А ну, пойдем-ка послушаем, кто там на самом деле собрался продавать Соцветие.

Поднялись почти все, даже трактирщик.

– Кодинаро, ты с нами?

Бывший кузнец ответил совершенно спокойно:

– Конечно. Хочу посмотреть в глаза предателя, прежде чем он умрет.

Двери трактира едва не снесли с петель, но хозяин не жаловался, он и сам раздраженно толкнул створку, выбираясь на улицу. Государственный доносчик весь вечер усердно старавшийся казаться незаметным, со всех ног помчался в канцелярию Всевидящего Ока.

Слишком поздно.

С противоположной стороны на площадь выдвинулась такая же распаленная алкоголем и ненавистью толпа. Две группы сошлись у самого помоста, заставив глашатая попятиться. Никто не заметил, как Кодинаро чуть заметно кивнул неприметному человеку в задних рядах вновь прибывших. Оба стали осторожно пробираться сквозь толпу, встретились у крепостной стены и скрылись в лабиринте проулков Погорелого посада. Впрочем, если бы кто и разглядел их, то, скорее всего не удивился: ведь тот, второй, совсем недавно описывал в соседнем трактире «Зайди, не пожалеешь» ужасы резни, что учинили солмаонские десантники. И тоже назывался очевидцем событий, как и Кодинаро.

Земляк встретил земляка. Бывает.

Хагг тщетно уговаривал своего господина бежать:

– Но, Канзимо-са! Вокруг дома разъяренная толпа! Очень много людей. Я даже не могу их сосчитать! Они требуют вас. Еще немного и они подожгут…

– Требуют? – отставной советник пожевал старчес­кими губами, потом тяжело и обреченно вздохнул. – Тогда надо выйти.

– Нельзя! Вас могут убить! Они… они называют вас предателем!

Канзимо знаком велел Хаггу замолчать.

– Я ожидал чего-то подобного. Что ж, у каждого из нас наступает день, когда ему приходится отвечать за свои поступки. Помоги мне подняться.

Тяжело шаркая больными ногами, старик вышел в гостевую. Здесь рев толпы заглушал все остальные звуки. Даже сквозь опущенные занавеси в окно с улицы пробивался свет и дым сотен факелов.

– Смерть предателю! Смерть!

Старый советник не дрогнул. В сопровождении Хагга он открыл входную дверь и вышел.

Увидев его, толпа гневно зарокотала. Он стоял на пороге, согбенный и усталый, и спокойно смотрел на них.