Олег Дивов - Толкование сновидений

Как будто присутствие рядом битого жизнью отставного русского «челленджера» могло бы помочь моим друзьям – друзьям ведь! – уберечься от серьезных душевных травм. Но ведь могло же! Правда, могло…

Если ты с детства обучен поднимать внутреннюю ногу в повороте, куча нервов потом уйдет на то, чтобы эту порочную технику из себя вытравить. Примерно так же в меня вбит по самую шляпку комплекс «челленджера». Система оценок человека, который всегда ищет оптимальную траекторию, и готов держать ее любыми средствами. На спортивной трассе это единственно верная тактика. Выжать из всего – и из себя в том числе, – максимум. Парадоксально, но в обычной человеческой жизни не так. Здесь небольшая ошибка тоже может стоить жизни, но совсем в другом смысле: ты ошибся, и благодаря этому будешь жить. Опоздал, не пришел, заболел, наплевал – о-па, живой!

Повел любимую в свадебное путешествие и уцелел.

Я думаю об этом, стоя под душем. Потом еще немного думаю, собирая вещи. И очень много – за завтраком, потому что ем по старой привычке только самое полезное, а оно как правило не больно-то вкусное. Жую, размышляю, озираюсь рассеянно по сторонам. Вокруг меня странный, изменчивый, удивительно пластичный и многовариантный мир. Я знаю, как легко в нем теряются бывшие спортсмены. Но мне-то, который рвался из спорта наружу, будто там, в миру, за границей бескрайнего снежного поля, которое я так образно себе представлял, было медом намазано… Кстати, а вот и мед, а я его в чай, и получится замечательно… Так вот, не мне в этом мире теряться. Я просто недавно тут живу, и каких-то вещей еще не понимаю. Но обязательно пойму, выясню, научусь. И постараюсь найти здесь свое место. Особенное, единственное, самое подходящее для меня.

Думаю об этом, выводя машину на шоссе. С рекламного щита хитро щурится Тони, но я его демонстративно не замечаю. Обязательно найду Тони и постараюсь вызвать на откровенный разговор, и наверняка смогу чем-то ему помочь. Но пардон, не раньше, чем стану человеком сам.

Думаю об этом, ковыляя в правом ряду. А потом мне просто надоедает думать о сложном и высоком. Я достаю из-под сиденья радар-детектор – запрещенный прибор, за который штрафуют так, что волосы дыбом встают, – настраиваю его, и как следует наступаю на педаль. Вспоминаю, что вот дедушка Кристин, например, когда понял, что зачехлять лыжи уже пора, а без скорости он жить еще не научился – пошел в автогонщики. Я, конечно, не такой отчаянный, как Жан-Клод. Но вот эту связочку поворотиков мы сейчас облизнем как надо… Эх, хорррошшшо-о!!! Так здорово, что даже обидный сон – он ведь не тревожный был, не пророческий, всего лишь обидный, – забывается, растворяясь под напором реальности. Забывается напрочь.

Среди низких облаков появляется небольшой просвет, и из него выглядывает солнце, какое-то совсем не зимнее, очень ласковое, мягкое. Я смотрю на часы и вижу, что Крис уже наверняка проснулась. Набираю вызов. И неожиданно понимаю – а ведь это самое главное, самое важное, что я сделал за сегодняшнее утро. И самое лучшее. И самое умное. И самое правильное. Не разобрать сновидение, не решить душераздирающую проблему, не о судьбе задуматься – всего лишь нажать пару кнопок.

Радостно смеясь, утапливаю педаль до пола, и не еду – лечу – куда-то в безоблачно светлое будущее.

Москва, 1998 (пролог), 1999 – 2000.

Автор посвящает этот роман Геннадию «Генриху» Бочарову, Анатолию Корниенко, Борису Ленину, Олегу Макееву, Игорю Скляренко и Александру Якушину, которых больше нет рядом на склоне и в жизни.

Спасибо Валентине Глебовне Дивовой и Николаю Глебовичу Дивову за советы и редактуру.

Если не вдаваться в тонкости, вся разница между классическими горнолыжными дисциплинами заключается в протяженности трассы, перепаде высот, расстоянии между флагами и степени их «разноски» от осевой линии. Собственно рост этих параметров и обуславливает деление на Slalom (слалом), Giant slalom (слалом-гигант), Super-G (супергигант), Downhill (скоростной спуск). Попросту «чем дальше, тем все больше» – скорость, нагрузка, время пребывания на склоне, опасность для жизни (но не риск травматизма вообще – самый жуткий перелом ноги, который довелось наблюдать автору, был заработан на скорости, не превышавшей 20 км/ч). Судя по описанию, трудность прохождения трассы «Ски Челлендж» происходит именно из ее «пограничного», междисциплинарного характера. Лыжнику навязываются выматывающие условия – завышенный темп, усложненный рельеф, большая протяженность нагрузки по времени, – но при этом от него по-прежнему требуется высокая техничность. Это должно быть очень красиво – естественно, когда глядишь со стороны.