Олег Дивов - У Билли есть хреновина

То, что нас посадят за невыполнение приказа как миленьких, Билли не учитывает. Он просто не верит, что его могут посадить. Русская пословица «от сумы да от тюрьмы не зарекайся» для него пустой звук. Хотя еще вчера, по историческим меркам, здесь таких черненьких, как он, вешали. Такие беленькие, как я. Без суда и следствия. Надо будет ему напомнить об этом, а то совсем генетическую память растерял. Валяется, понимаешь, зевает тут! Расслабился, ниггер.

– Вы чего разозлились вдруг, Иван?

– У твоих малышей, Сара, – говорю, – есть хозяева. Ты сравнила малышей с цветами, теперь подумай о цветоводах. Они закрыли для нас дальний космос. Никогда не думала, почему на Луне только роботы ковыряются, собирая топливо, хотя люди гибче, дешевле и могли бы в несколько раз поднять добычу?

Сара мотает головой.

– Такие вот милые летающие тарелочки, – киваю в сторону корабля, – жгли электронику в наших автоматических разведчиках. Потом стали делать то же самое с обитаемыми кораблями. Нас заставили свернуть пилотируемую астронавтику до уровня позапрошлого века. Типа сидите, ребята, на орбитальных платформах и никуда не суйтесь. Мы не добрались даже до Юпитера. Есть тысяча вариантов ответа на вопрос, почему землян держат взаперти. Мне близок один, самый правдоподобный. Видишь ли, человеческое бессознательное…

– Я знаю это слово, Иван.

– Верю. Слушай, откройся хоть чуточку. Надоело трепать языком. Я покажу тебе проблему. Так ты глубже осознаешь.

Серебристый полукруг издает легкий шелест. И барьер, отсекающий Сару от меня, становится тоньше. Чуточку.

Гляди, Сара. Вот оно как.

Вырвавшись за пределы Земли, человек начинает влиять на пространство. Неосознанно. Он что-то меняет вокруг себя. Это драма первых лунных экспедиций. Черт его знает, где их носило. Поэтому возникло столько недоуменных вопросов, и Америка решила, что ее водят за нос. Некоторые из программы «Аполло» точно были на Луне. А некоторые – на какой-то другой Луне.

Но главное дальше. Дальше от Земли. Чем глубже мы забираемся в космос, тем серьезнее он влияет на нас. Меняемся уже мы сами. И появляются такие, как я, как Билли. Те, кто носит на шеях осколки метеоритов, пряча за ними приобретенные таланты.

Те, кто выжил. Остальные умерли. Большинство. Но так или иначе, мы с космосом взаимодействуем, и это не нравится хозяевам малышей. Земляне способны переродиться в еще одну расу звездопроходцев. И перемещаться мы будем на тех же принципах. Только эффективнее. Подумал – и прыгнул за сотню парсеков… Неудачный термин – «звездопроходец». Космос вовсе не пустота со звездами. Космос живой. И мы научимся жить в нем, жить с ним. Но нам мешают.

Такие дела, Сара. Вот во что ты вляпалась. Теперь думай. Я все показал тебе. И конечно, я вбухал в свое видение проблемы всю боль, обиду и злобу, накопившуюся за почти двадцать лет, которые Иван Кузнецов был связан с программой дальней разведки ОВС.

Очень жаль, Сара, но у нас есть веские причины ненавидеть хозяев «малышей», истинных хозяев известной части Вселенной. У всех нас, землян. И у тебя в том числе.

– Билли! Хватит зевать! Надоел, честное слово!

– Осознал, командир, хлоп твою железку!

Сара смотрит так, будто хочет вывернуть мне душу наизнанку и посмотреть, какие там швы.

– Иногда они бывают очень жестоки, Сара, – я хотел бы молчать, да не могу. – Жестоки и хитры. Нашему флагману они выбили противометеоритную защиту. Такие вот малыши на симпатичном летающем блюдечке. Прошли рядом, и все посыпалось. Флагман не смог вовремя уклониться от атаки метеоров. Погибло десять человек. И поди докажи, что причина не естественная. Весело? Мы для них ничто. Если понадобится, они будут убивать нас тысячами. А ты собралась прямо к ним в зубы. С семью биороботами, которые хозяевам не нужны даром! О них давно забыли!

Сара оглядывается на свой эскорт. Серебристые гномы стоят как вкопанные. Они теперь ее. Они умрут без нее.

Думай, Сара. Осознавай.

– Как вы их должны ненавидеть… – шепчет девочка. – Бедный Иван. Простите. Я… – ее голос крепнет. – Я все узнаю, все пойму! Клянусь! Сами видите, я умею договариваться с тем, что живое. А их хозяева, эти цветоводы, они же не мертвые. Поверьте, у меня получится. Я вернусь и расскажу вам.

– Значит, летишь, идиотка?

Я говорю это мягко и обреченно. Ни грамма фальши. Я действительно так чувствую.

Она погибнет. А нас посадят.

Сара придвигается ко мне и ласково проводит грязной ладошкой по моей щеке. Все ее хваленое умение договариваться, запитанное от «малышей», черпающих энергию из бездонного астрального колодца, направлено на то, чтобы утешить бедного Ивана. Это очень трогательно, однако совершенно не по делу.