Таку Маюмура - Приказ о прекращении работ

Вся строительная площадка походила теперь на огромное затянутое зелёной ряской озеро. В воде плавали яркие красивые рыбы. Кое-где поднимались цветы, похожие на лотос.

… Проиграл… Проиграл…

В моём сумеречном сознании жило одно только это слово.

Человеку далеко до этих роботов. Во мне нет и десятой доли их целеустремлённости…

Над водой всё так же возвышались фундаменты. Постепенно вырастали стены. Роботы, серые в струях дождя, прыгали с одного фундамента на другой, иногда срывались и тяжело падали в болото, но тут же снова карабкались вверх, цепляясь за каркасы недостроенных зданий. С их громоздких, облепленных водорослями тел водопадом стекала вода. Змеи и ядовитые вьюны, прилипшие к их ногам, соскальзывали вниз и исчезали в глубинах болота.

Я уже давно не поддерживал связи с главной конторой. Лишь иногда, принуждаемый Первым, садился перед включённым экраном и беззвучно шевелил губами. Что я мог сказать? Там бы меня всё равно не поняли. Да и вряд ли я сумел бы связно изложить свои мысли.

А дождь всё лил и лил… От гнилого болота поднимались ядовитые испарения. В воздухе пахло плесенью и гнилью. Хвалёная установка для кондиционирования воздуха работала плохо.

Мне снились сны.

… В комнату вплывали рыбы. Их чешуя сверкала серебром. Потом они превращались в роботов. Я брал молоток и разбивал их головы, одну за другой, одну за другой…

Сон и явь мешались. «Подъём! Время доклада!» «Связь с главной конторой…» «У вас страшно быстро растут ноги. Смотрите — их уже пятнадцать…» «Еда — это строительный материал для клеток человеческого тела…»

Сон — явь. Сон — явь…

…Смеются водоросли. Окно открывается, на подоконник ложится маленькая рыбка, которая за полчаса может обглодать корову, и приветствует меня: «Добрый вечер!»

Первый суёт мне какую-то таблетку, но на моей ладони она начинает сиять, как солнце, и исчезает…

А время шло. И строительство, совершенно независимо от моих ощущений, продвигалось вперёд.

Число роботов резко уменьшилось. А те, что уцелели, изменились до неузнаваемости. На них жалко было смотреть. Среди них не было ни одного исправного. Первый теперь работал наравне со всеми, за исключением времени, отведённого на доклад и на моё питание. Он, кажется, хромал, на его боках были вмятины.

Тем не менее роботы не прекратили своей деятельности. Наоборот, каждая потеря словно подстёгивала их. В жизни я не видал такого бешеного темпа! Благодаря их усилиям и неукротимой энергии стройка, в день моего приезда напоминавшая нелепое сборище железобетонных конструкций, начала приобретать вид города.

Но меня это нисколько не радовало. Я был здесь чужим, я был узником, и всё окружающее не имело ко мне ни малейшего отношения.

Каждый раз, когда я видел роботов, входящих в воду, меня охватывала жгучая зависть. Если бы я мог выйти наружу, я бы сбежал.

Побег…

Побег — это путь к спасению от самого себя, от грозившего мне сумасшествия. Если я и дальше буду оставаться в четырёх стенах этой комнаты, безумия не миновать. Наверно, моему предшественнику всё-таки удалось убежать и он до сих пор блуждает где-нибудь в непроходимых дебрях…

Однако бежать без защитного комбинезона невозможно. Значит, надо заполучить его. Но как? Первый отнёс его в кладовую и не вернёт мне, пока дожди не кончатся. Может быть, уничтожить Первого?..

Уничтожить…

Эта мысль впервые пришла мне в голову.

Уничтожить, и дело с концом. Тогда, пожалуй, и бежать не надо. Роботы потеряют своего контролёра и руководителя, работы приостановятся. Полный поворот дела — на сто восемьдесят градусов. Игра, конечно, очень опасная, но не такой уж я трус, чтобы не воспользоваться единственно возможным шансом.

Я осмотрел свою комнату. Пожалуй, стальная полка для книг, висящая на стене, подойдёт. Я снял её, поставил около двери и стал ждать, затаив дыхание.

Это был удар, в который я вложил все свои силы. Я едва удержал равновесие. Голова робота треснула, из неё посыпались какие-то винтики. Следующий удар пришёлся в бок. Первый зашатался и сказал:

— Прекратите, пожалуйста, прекратите…

Не отвечая ни слова, я замахнулся ещё раз. Тут грудь робота треснула, и меня со страшной силой отбросило назад. Я грохнулся спиной об пол.

Когда я, превозмогая боль, попробовал приподняться на локтях, Первый странно задёргался. Если бы речь шла о человеке, я бы сказал, что у него агония. Потом из его развороченного горла вырвался хриплый шёпот: