Юрий Бурносов: Тот, кто не с нами

За обедом выпили по сто граммов, перекусили - жаренная на сале картошка с солеными огурцами и тушенкой из банок пошла очень хорошо. Капитан Воронов вышел погулять, а Дурнов разомлел от еды, тепла и выпивки, уютно устроился на лежанке и сквозь дрему слушал, как разговаривают особист и летчик. - ...Скобликов - сам не свой, из машины вылез, а морда, как мел, рассказывал Гореленко, звеня орденами. - Я, кричит, в него стреляю, а ему хоть бы что. Весь боезапас высадил, и ни хрена. Подыхать уже приготовился, а она - фьють! - и в зенит пошла, только вслед посмотрели. Скорость подъема невероятная, маневренность - нам и не снилась, в любой плоскости движется... Откуда такое, товарищ подполковник? И как ее сбивать, если что? - Ты, майор, летчик, тебе и виднее. Я думаю, если ее пушки не берут, поднимай свою эскадрилью, будем эту заразу сажать. Не пойдет же она, в самом деле, на таран? - Опасно, товарищ подполковник, - сжимая кулаки, пробормотал Гореленко. - Опасно. А ну как пойдет? - Значит, будете таранить, - жестко сказал Гочишвили. - Не в бирюльки играем, майор. Скажете своим асам - любой ценой. Любой, слышите! И не забывайте, я тоже лечу, чтобы потом не говорили, как особый отдел за спинами героев отсиживался. - Тараним, - зло буркнул майор. - Хер с ним. А если он не таранится? Раскидает и дальше полетит? - А тогда нам все равно будет, - заверил его подполковник. - И мне, и вам, и вон даже Михал Михалычу.

Когда Дурнов проснулся и вылез из землянки, было совсем темно. Гочишвили курил у выхода и обрадовался, заметив физика: - Михал Михалыч, доброе утро! Сейчас полетим. Раньше летали на самолете? - Не доводилось, - признался Дурнов. - Вот сегодня и начнете. Ваша задача - следить за этой штукой, смотреть, как и что она делает, сопоставлять, анализировать. Я поговорил с Гореленко, вы будете как бы наблюдатель. Остальные самолеты попробуют посадить эту миску на нашей территории либо уничтожат ее. Вы туда соваться не будете, так что не бойтесь. - Да я и не боюсь, - улыбнулся Дурнов. - Интересно. Знаете, снова почувствовать себя ученым... Конечно, лучше бы пригласить настоящих специалистов... - Были специалисты. Под Воронежем лежат, - сухо сказал Гочишвили. Ладно, давайте по машинам, ждут нас. Гореленко был взбешен и еле держался. Он буквально втолкнул Дурнова в тесную кабину и рявкнул: - Будете за стрелка. Умеете? - Умею. Ручной и станковый знаю... - Тогда еще ничего. Прикроете в случае беды, если фриц появится или эта сучка начнет коники выкидывать... Вы кто по званию, если это не военная тайна? А то не могу я так вот с человеком, когда он за спиной...

- Красноармеец Дурнов. Я вообще-то физик, вот и попал сюда, - вздохнул Дурнов. - Ясно. Ну, физик, сиди тихо. И наушники одень. Дурнов остался один, устроился поудобнее, потрогал холодные пулеметные рукояти. Интересно складывается жизнь, подумал физик. Из лаборатории Капицы - в военкомат, потом в пехоту, на фронт, легкое ранение... Из госпиталя - опять в окопы, из окопов - на самолет, в воздушный бой... Пожалуй, прожил жизнь с пользой. По крайней мере, последние два года. Зарычал мотор, "ил" затрясся, темнота за плексигласом фонаря побежала прочь. По тому, как внутренности опустились вниз и в животе стало холодно, физик понял, что они уже летят. - Живой, Михалыч? - раздалось в наушниках. - Жив пока, - ответил физик. - Ну, секи. Если фрица увидишь - бей без раздумий. Если миску увидишь - не строчи пока, пускай особист командует, а то схлопочем с тобой... Да не наблюй там! - Блевать не буду, - пообещал Дурнов. Он действительно не сблевал, хотя "ил" изрядно болтало и мотало. Вообще полет на самолете, пусть и военном штурмовике, Дурнов всегда представлял как-то изящнее... Погруженный в раздумья, он скрючился на сиденье стрелка и едва не стукнулся головой о фонарь, когда в наушниках рявкнул Гореленко: - Вон она, зараза! "Зараза" медленно плыла по воздуху параллельно с самолетом, метрах в двадцати пяти правее и немного выше. Это и впрямь оказалась миска, обычная суповая миска, только громадная. Как и говорил Воронин, по краю беспорядочно вспыхивали желтые огоньки. И тут началось. Наверное, дал команду Гочишвили: затарахтела авиационная пушка, прижимая миску к земле. Гореленковские орлы брали летучую небылицу в клещи, наваливались сверху, не давали отвернуть. Дурнов буквально прилип к плексигласу, самолет кружил над местом странного воздушного боя, майор громко матюкался. - Немцы! - неожиданно заорал он, и Дурнов схватился за пулеметные рукоятки. Никаких немцев он не видел и в помине, но самолет стал снижаться. Физик снова приник к плексигласу, и вовремя: миска как-то странно крутнулась, качнув краями, и стала заваливаться на чернеющий внизу лес. - Подбили! - закричал он, то ли радуясь, то ли ужасаясь. - Подбили, товарищ майор! - Возвращаемся. На посадку идем, - проворчал Гореленко. Дурнов успел увидеть, как миска врезалась в щетку древесных вершин, полыхнуло голубоватое холодное пламя... На аэродроме уже ждал Гочишвили - его самолет сел раньше. "Эмка" стояла тут же. - Скорей, скорей! - закричал особист, когда Дурнов полез из кабины на крыло. В салоне машины уже ждали Воронин, незнакомый Дурнову летчик-старший лейтенант и пухлолицый рыжий Скобликов, тот самый Герой Советского Союза, который пытался атаковать тарелку. Скобликов в азарте толкнул физика в бок и сказал торопливо, глотая букву "ка": - Тарел'а-то бря'нулась! Бря'нулась тарел'а! За вершину зацепилась, хлопцы ее сверху даванули, она и бря'нулась! В "эмку" влез Гореленко, отчего на заднем сиденье стало совсем тесно, и машина помчалась по неровному полю, дребезжа железками. - Сгорит, - мрачно заявил майор. - Тут километров восемь, пока доедем - сгорит. Вон как полыхнуло! - Посмотрим, - рассудительно сказал Гочишвили. Бросив машину на краю леса, дальше они пошли пешком, треща сучьями. Вдалеке, за стволами, был виден пожар. - Попадем, как куры в ощип, - сказал Воронин, поправляя сбитую веткой фуражку. - Ну как огонь с боков обойдет? - Сыро очень, - возразил физик. - Горит плохо... Огромный диск торчал наискось из земли, вывернув с корнями несколько деревьев. Огонь вырывался из двух решетчатых отверстий, а в нижней части диска чернело отверстие. - Люк! - выдохнул Гореленко и ускорил шаг, но особист остановил его: