Алексей Евтушенко - Девушка из «Сфинкса»

В такси я почему-то продолжал обнимать её за плечи. Я уже понял, что девушка слепа, но всё никак не мог вообразить, что мне следует делать дальше. В голове царил великолепный и какой-то цветной кавардак.

– Куда ты меня везеш-шь? – её «ш» был излишне длинным и свистящим, но голос радовал слух приятным тембром.

– Пока к себе. Но если ты…

– Нет. Едем, едем.

Мы вырвались из центра.

Таксист гнал машину, ловко обгоняя медлительных и неумелых, и удачно попадал всю дорогу на «зелёный».

Хорошая езда меня всегда успокаивает. Я расслабился. И тут же заныли пальцы правой руки. Осторожно сжал и разжал кулак – суставы, вроде, не выбиты – только кожа содрана с костяшек. Ну и сильный ушиб, конечно. Давненько, однако, я не бил никого по лицу голой рукой…

– Больно? – она повернула ко мне лицо.

Я снова увидел её неподвижные, полные яркой синевы, глаза и вздрогнул от неожиданности.

– Ерунда. Суставы, главное, целы.

– Я вылечу, когда приедем. Ты умеешь драться?

– Э-э… как тебе сказать… вообще-то в серьёзной драке я профан, но один-два раза попасть смогу. Сейчас налево, пожалуйста.

В моём однокомнатном жилище совершенно случайно был относительный порядок, – два дня назад, стиснув зубы, я провёл генеральную уборку и даже умудрился забросить в холодильник кое-какие продукты.

– Есть хочешь? – я бережно усадил гостью в единственное кресло. – Или кофе?

– Нет. Сядь рядом и дай мне руку.

Послушно пододвинув табурет, я сел и отдал ладонь в её длинные пальцы. Они ощупывали, оглаживали, нажимали, и шло от них тепло – ровное и сухое тепло, которое медленно проникало в мою руку от кисти к предплечью и дальше – к сердцу.

Я легонько вздохнул, и она быстро, чётко заговорила, устремив недвижимый синий взгляд поверх моей головы:

– Тебе двадцать семь лет. Отец умер… четыре года назад. Мать и старшая сестра живут в другом городе. Женат не был, детей нет. Один раз ты уже любил. Трудно переживал разрыв. Она вышла замуж за деньги и квартиру. Ты не местный. В этот город приехал пять лет назад. Собой недоволен. Устал. Последнее время часто пьёшь, но это не помогает. Работать умеешь и любишь. На многое способен. Очень на многое. Будущее. Будущее…

Она умолкла. Я глядел на неё не отрываясь.

– Ты относишься к тем, кому будущее лучше не сообщать, – вымолвила она наконец. – Делай его сам. Если захочешь, конечно. Сил у тебя на это должно хватить.

И убрала руку. Все сказанное ею было чистой правдой.

– Лихо, – пробормотал я. – И сколько же «Сфинкс» платит тебе за такую работу, если не секрет?

– Не секрет, – засмеялась он чуть лукаво. – Но ты ведь понимаешь, что я не могу увидеть цифру на платёжной ведомости, – и неожиданно добавила. – Можно я сегодня останусь у тебя?

Ну чего вы ещё ждёте? Руку она мне, разумеется, вылечила. Утром я отвёз её к старинному двухэтажному особняку, на входе в который стоял милиционер, похожий на сфинкса, а внутри нас ждали вежливые люди в штатском. Мне почему-то показалось, что она давно их всех знает и рада встрече.

Почему меня отпустили тогда? Кто она, девушка из «Сфинкса»? Почему я даже не узнал её имени? Эти вопросы долго не давали мне покоя, пока в один прекрасный день я не получил на них два совершенно одинаковых ответа.

Случилось так, что я слегка загулял по поводу получения довольно крупной суммы денег в одном из районов старого города, где у меня полно друзей. Вначале веселье шло в мастерской моего друга-художника. Дело было в субботу и, как водится, на огонёк и стаканчик вина зашло несколько человек, среди которых был один мой давнишний знакомый – офицер достаточно компетентных органов, как мне было доподлинно известно. Улучив минуту, когда нас никто не мог слышать, я рассказал ему свою историю и спросил насчёт девушки. Кто она, мол? Знакомый мой, окаменев лицом и посерьёзнев взглядом, медленно выцедил сквозь зубы:

– Этого тебе никто и никогда не скажет. И, советую, брось все эти поиски и расспросы. Добра ты этим не наживёшь. Это я могу тебе обещать совершенно точно.

Я ему, как ни странно, поверил. Поверил, но поздно вечером, будучи в изрядном подпитии, и попав уже в совершенно иную компанию, где гулял всякий алкогольный и приблатненный люд района, и где меня тоже неплохо знали, спросил одного моего также хорошего знакомца, местного, так сказать, авторитета. Спросил о том же. Знакомец, моментально отвердел лицом и, сузив тёмные глаза, выпил одним глотком пол-стакана водки и, закурил «Приму» и медленно, разделяя слова, сказал: