Алексей Евтушенко - Игрушка

– О! А это что такое? – Оружейник сделал несколько шагов в сторону, наклонился и поднял с пыльной, давно не знавшей дождей и ремонта, мостовой некий предмет. – Смотрите, какая забавная штука!

Экипаж космического грузовика класса С «Пахарь» в составе Капитана, Штурмана, Механика, Доктора и Оружейника третий день торчал в районе экватора на самом большом материке кислородной планеты Новенькая и отчаянно скучал. Не скучал только еще один член экипажа – корабельный робот Умник, по самые ушные сенсоры занятый тяжелым физическим трудом.

Дело в том, что неделю назад с Земли поступила вводная: изменить курс, прибыть на Новенькую и погрузить на борт остатки оборудования и собранных материалов, которые группа космоархеологов, незадолго до этого проводящая на Новенькой изыскания, не смогла забрать с собой – в их корабле самым банальным образом не хватило места.

И вот теперь, пока Умник с помощью вспомогательных механизмов осторожно загружал в трюм «Пахаря» ящики, мешки и коробки, а затем надежно их там крепил, люди от нечего делать в который уже раз прогуливались по улицам заброшенного города, который, собственно, и являлся объектом исследований ученых.

Ничего интересного, с точки зрения Капитана, Штурмана, Механика, Доктора и Оружейника в этом городе не было. Ну, город. Ну, построенный неведомой цивилизацией на высокогорном плато самого крупного материка планеты неизвестно когда. Ну, сравнительно хорошо сохранился.

И что?

За годы и годы работы в Большом Космосе экипаж «Пахаря» повидал всякое. Капитан, Штурман, Механик, Доктор и Оружейник давно превратились в живые легенды ГКЗ (Гражданский Космофлот Земли), а корабельный робот Умник, благодаря своим уникальным качествам и, практически, человеческим чертам характера, был, вероятно, самым известным роботом за всю историю роботостроения. Казалось, что сама госпожа Фортуна, древняя богиня счастья, случая и удачи, избрала этот корабль и его экипаж для своих капризов, забав и экспериментов. Иногда веселых, но чаще откровенно жестоких и опасных. Впрочем, она же и внимательно следила за тем, чтобы ее любимцы в конечном счете остались живы и с честью выпутались из любой, самой безнадежной ситуации.

Так что экипаж «Пахаря» пережил достаточно, чтобы не испытывать особого интереса к чужому заброшенному городу на чужой же планете. В конце концов, именно для того, чтобы его исследовать здесь и побывали недавно космоархеологи, верно? Вот пусть и делают теперь выводы – на то они и ученые. А мы, простые работяги космоса, потом с удовольствием эти выводы почитаем. Если, конечно, они будут изложены в доступной форме.

Однако время куда-то девать было надо – не мешать же Умнику, который и сам со всем прекрасно справлялся! – вот и шатались каждый день после штатных работ на корабле четверо из экипажа (один по Уставу всегда должен был находиться на борту) по объекту недавних исследований. Разглядывали необычную, но явно гуманоидную, архитектуру, лениво рассуждали и даже спорили о том, как так могло получиться, что этот город – единственный, найденный на планете, и, кроме него, вообще никаких видимых следов бывшей или существующей разумной жизни на Новенькой не обнаружено.

Честно сказать, и сама планета была довольно странной. Обычно флора и фауна на кислородных планетах довольно разнообразна и поражает воображение ученого и просто путешественника не меньше, чем флора и фауна родной Земли. Есть, разумеется, исключения – планеты, на которых жизнь едва теплится. Но такие всегда или находятся в системе старой, умирающей звезды или отстоят слишком далеко от светила – на самой границе «зоны вероятного существования белковой жизни».

Новенькая же не подходила ни под одно из этих условий. Ее звезда еще отнюдь не состарилась, и расстояние от планеты до светила было самым оптимальным, учитывая класс и размеры местного солнца. И при этом жизнь на Новенькой особым разнообразием не отличалась. Да, были тут и мхи, и травы, и цветы, и деревья. А также насекомые, рыбы, птицы и звери. Не говоря уже о бактериях и микробах. Но, например, тех же млекопитающих было обнаружено всего с десяток видов, птиц – четырнадцать, рыб – двадцать с чем-то, насекомых – около сотни… Смех да и только. С точки зрения того же Доктора подобная скудость животного и растительного мира представляла гораздо большую и будоражащую воображение загадку для ученых, нежели этот одинокий город.